Исключительно моя - Ника Орлова

— Даже больше, — слезы начинают тихо катиться из глаз, но я сжимаю губы, чтобы он не услышал, что я плачу.

— Я приеду сегодня, сейчас подпишу кое-какие документы и приеду. Если ты на машине, не гони, пожалуйста. Через несколько часов я буду в твоем распоряжении, скажешь все, что тебе хочется.

— У тебя же неотложные дела, — с сарказмом напоминаю я.

— Да х*р с ними! У меня жизнь трещит по швам, какие тут дела.

Он отключается, а я еще какое-то время прихожу в себя.

Наверное, я наговорила лишнего. Зачем обвинила его во всех смертных? Я же сама к нему пошла, он не принуждал. Я просто, не находя выхода своим ожиданиям, переложила вину на него. Подсознательно так легче, но я ведь понимаю, что Вадим не заслужил претензий по части формата наших отношений.

Боже, что мне со всем этим делать? У меня ощущение, что я медленно схожу с ума. Ни с ним, ни без него. Сколько еще я так смогу?

Заезжаю в ближайшую по пути аптеку, мне нужно купить обезболивающее. Голова — еще немного и взорвется.

Неподалеку расположен торговый центр, решаю пройтись, просто не хочу домой, не хочу оставаться наедине со своими мыслями. Иду туда, там отрешенно брожу по этажам, разглядывая витрины, даже не заходя ни в один из магазинов. В который раз спускаясь по эскалатору, замечаю сзади на несколько ступенек выше, двух студенток с четвертого курса. Но делаю вид, что не вижу их. Сейчас вообще ничего не хочется, просто плыву по течению.

— Это же Кравцова? — слышу позади, они понижают голос, но мне слышно. Кроме того, уверенны, что я не видела их.

— Да, точно она.

— Ты слышала, что она уже все? Отплясала свое с Никольским.

— Даа? А что так?

— Новую нашел, говорят иностранка.

Схожу с эскалатора, хочется не просто разрыдаться, а заорать во весь голос. Даже мои студенты смеются надо мной. А Никольский советует быть выше этого. Какое же я в этот момент чувствую к нему негодование! За что меня так, лицом в помои? Я же просто любила.

Выхожу из ТЦ, бреду к своей машине, сажусь и пишу ему смс: «Жду тебя в Сосновом бору». Он читает, но ничего не отвечает. Завожу Мерс и еду к нему.

Стемнело. Фонари на участке включились, словно по щелчку. На освещение стоит датчик, и к наступлению темноты периметр зажигается, и дорожки, и растения приобретают свой неповторимый шарм. Особенно это стало видно, когда пробилась трава на газонах.

Захожу в кабинет, наливаю себе вина. Совсем немного, даже не знаю, хочу ли его пить, скорее запрос психики — выпить, чтобы стало легче или для храбрости. На самом деле, ничего этого не происходит, алкоголь лишь усугубляет процессы, происходящие в организме в моменты стресса или горя.

Отставляю, вовремя вспомнив, что мне еще сегодня садиться за руль. Натыкаюсь взглядом на лежащую на столе бумажную папочку. Хм, точно такая же, как с путевками в Дубай. Открываю — две путевки, на мое и Вадима имя — в Грецию. Дата — начало моего отпуска. Господи, а я ему столько наговорила. Пожалуй, нужно извиниться.

Фары Ламборгини Никольского мелькают вдоль кованных ворот. Не вижу, но знаю — он заезжает в гараж, глушит двигатель, закрывает машину и выходит через боковую дверь. Сколько раз я с ним сюда приезжала, как мне было здесь легко и хорошо.

Почему я об этом думаю? Потому что мне будет этого не хватать.

Выхожу из кабинета, и направляюсь к окну.

Вадим заходит в гостиную, я не поворачиваюсь к нему, вглядываюсь в пробудившийся ото сна сад за стеклом. Там почти ничего не видно, но я не решаюсь посмотреть на мужчину за спиной.

Он садится на диван и несколько секунд смотрит в мою сторону.

— Алла завтра сделает доверенность на Мирона, он займется ее бумагами здесь. Сашка завтра летит первым рейсом домой.

— Это уже не имеет значения, Вадик.

— Почему?

Поворачиваюсь, обнимаю себя руками. Я должна это сделать.