Золотая лихорадка - Конни Мейсон

— Ну почему же! Я выпил в Айс-Паласе, потом вышел на улицу и… и… Проклятье! Меня ограбили! Эти ублюдки забрали все?

— Оставили только несколько долларов и мелочь в карманах штанов. Их интересовало именно золото.

— Прости меня, старого осла, сынок, — запричитал Рид, — и как я мог быть так неосторожен! И ведь прекрасно знал, какие подонки населяют этот паршивый городишко. Голову даю на отсечение, тут не обошлось без Мыльника-Смита.

— Я в этом почти уверен, — угрюмо произнес Чейз.

Расти печально посмотрел на него и виновато спросил:

— Что мы теперь будем делать?

Но он не успел услышать ответа, потому что вошла Кейт с завтраком. Добрая женщина хлопотала над ним, как наседка. Она то взбивала подушку, то бросалась к нему с мокрым полотенцем и принималась обтирать лицо и шею, без перерыва болтая при этом. Суровый сержант, которого в данный момент больше интересовали планы Чейза, чем сосюканья глупой бабы, так разворчался, что Кейт, быстро покончив со своими манипуляциями, пошла к выходу.

— Когда наговоритесь, приходи на кухню, — бросила она Чейзу и, застенчиво улыбнувшись, скрылась за дверью.

— Похоже, ты покорил ее, дружище, — весело заметил Чейз.

Мистер Рид презрительно хмыкнул, но лицо его, однако, стало красным, как бурак.

— Кейт — хорошая женщина, только сейчас не время для подобной чепухи. Как же нам быть, сынок? Видимо, придется продать участок, и хорошо еще, если удастся сохранить ранчо.

— Нет, я этого не допущу, — сквозь зубы процедил Макгаррет.

— Я тебя понимаю, но будь осторожен, не наделай глупостей. Помни — этот город принадлежит Мыльнику.

— Не волнуйся за меня, Расти. Завтракай, я зайду попозже, — сказал он и вышел.

Кейт и Ханна были заняты приготовлением обеда и не могли составить компанию своему постояльцу. Мэгги уже ушла, а потому Чейз завтракал в одиночестве. Он с аппетитом уплел целую тарелку оладьев и выпил три чашки кофе. После этого ковбой пошел на пляж к их с Расти палатке, взял смену белья и отправился в баню. В джинсах у него оставалось еще несколько долларов, и он намеревался истратить их на бритье и стрижку.

Мэгги легонько поскреблась в дверь Расти. Она действовала так осторожно, чтобы не разбудить больного, если тот вдруг заснул.

— Не заперто, — хрипло ответил сержант. Его голос был еще слаб, но звучал уже бодрее, чем вчера.

Журналистка вошла.

— Как вы чувствуете себя, мистер Рид?

— Отвратительно, — пробурчал он и тут же спросил: — Кто ты такая?

Накануне ему было так худо, что он совершенно забыл эту девушку, которая так умело наложила ему шину.

— Мэгги Эфтон. Я друг Чейза.

— А, та безумная репортерша. У тебя что, совсем нет мозгов, девочка? В твоем возрасте следует думать о муже и детях, а не болтаться по стране в поисках приключений.

Мэгги вспыхнула. Слова сержанта сильно обидели ее, и, если бы он не лежал сейчас на кровати и не был так беспомощен, она с большим удовольствием залепила бы ему пощечину.

— Благодарю вас за совет, мистер всезнайка, — холодно произнесла журналистка, — но я уже взрослая и сама решаю, как мне жить. Я зашла узнать, не нужно ли вам чего-нибудь, но если мое присутствие вам неприятно, то мне недолго и уйти.

— Ну-ну, не сердись, девочка, тебя никто не гонит. Мне приятно, что ты нашла время для такого старого хрыча, как я. И, пожалуйста, зови меня просто Расти, так мы оба будем чувствовать себя свободнее.

— Хорошо, Расти. Ваша нога все еще болит? Если хотите, я попрошу у Кейт немного опия, это облегчит ваши страдания.

— Нет, пока не надо. Я должен иметь ясную голову к возвращению Чейза, нам с ним нужно кое-что обсудить.