Святой - Келси Клейтон

Ее слова заставляют меня задыхаться, но как только я начинаю кашлять, я чувствую, что меня снова вырвет. Я врываюсь в ее ванную комнату, и меня рвет в унитаз. Она следует за мной и вздыхает, прислоняясь к дверному проему.

— Да, этого тоже было много. Я предполагаю, что у тебя была плохая партия кокаина.

Я прислоняюсь к ванне, делая медленные, глубокие вдохи. Хейли хватает полотенце и подставляет его под холодную воду, прежде чем передать мне. Это приятно на моей разгоряченной коже и заставляет меня чувствовать себя немного менее отвратительно.

— У меня чертовски стучит в голове.

— В шкафу есть лекарство. Я пойду принесу тебе воды.

Когда она оставляет меня в покое, я пытаюсь вспомнить, что произошло прошлой ночью. Последнее, что я помню, это требование к Грейсону высадить меня в каком-то сомнительном баре в центре города. Он спросил, хочу ли я, чтобы он пошел со мной, но я отказалась. Я просто хотела побыть одна.

— Здесь.

Я тихо благодарю ее и беру бутылку с водой, проглатывая таблетки и наслаждаясь ощущением холода в горле. Мне требуется минута, чтобы почувствовать, что я могу двигаться без вращения комнаты, но как только я это делаю, я встаю и возвращаюсь в спальню Хейли.

Оглядываясь в поисках своей одежды, я нахожу ее висящей на стуле. Именно тогда до меня доходит, и я чувствую себя еще хуже, чем раньше.

— Мы не…

Она следит за моим взглядом и посмеивается. — Нет, определенно нет. Ты начал ныть о том, что чувствуешь себя стесненным или что-то в этом роде, и снял одежду. Я подобрала ее, чтобы ничего не потерялось.

Я выдыхаю с облегчением. Ну, по крайней мере, здесь я не облажался.

Хейли наблюдает, как я одеваюсь, и как только я заканчиваю, я дарю ей самую лучшую улыбку, на которую только способен.

— Спасибо, что позаботилась о моей заднице.

Она тихо смеется. — Как долго я этим занимаюсь? Теперь я к этому привыкла.

— Все равно хорошо, спасибо тебе.

Я беру свой телефон со стола и направляюсь к двери.

— Подожди, — зовет она. — Тебе действительно нужно уезжать так скоро? Мы могли бы потусоваться, как в старые добрые времена.

— Я не думаю, что это хорошая идея.

Встав с кровати, она подходит ближе. — Почему нет? — Ее рука покоится на моей груди. — Я знаю, что вы с Девой Марией расстались, так что нет причин, по которым мы не можем вернуться к тому, чтобы быть самими собой.

— Эй, есть много причин, — говорю я ей.

— Например, что?

Я отодвигаюсь, чтобы увеличить расстояние между нами, и ее руки опускается по бокам. — Много, но самая большая из них заключается в том, что Дева Мария — лучшее, что когда-либо приходило в мою поганую жизнь, и я еще далеко не забыл ее.

***

Я заезжаю на парковку и глушу свой мотоцикл, слезаю с него и оставляю шлем на руле. Ребята находятся там же, где и обычно, но на этот раз что-то изменилось. Как только я подхожу, все они смотрят на меня с отвращением на лицах.

— Что происходит? — Я спрашиваю.

Зейн качает головой. — Нихуя не круто, Нокс.

Черт, они, блядь, знают. — Послушай, я могу объяснить. Это не мой—

— Оставь это, — огрызается он. — Я не знаю, что, черт возьми, произошло между вами двумя, но она этого не заслужила.

— Она? Подожди, о чем, черт возьми, ты говоришь?

— Ты знаешь, о чем! — Истон толкает меня. — Скольким людям ты отправил эту фотографию? Это была только вся наша школа или ты тоже включил ХГ в рассылку?

Фотография? Какая фотография? Как только я понимаю, о чем они говорят, все становится совершенно неподвижным. Затишье перед бурей. Единственная фотография Делейни, которая у меня есть, которая не совсем невинна, — это та, на которой я заснял свой член у нее во рту — та, которую я должен был показать Стоуну для пари, но оставил при себе и вместо этого заплатил ему.