Плотское желание - М. Джеймс

Это мучительно медленный процесс, я вся в крови и уверена, что к тому времени, как мы доберемся до моей двери, буду болеть неделю, но мне удается поднять Данте наверх. По дороге нам приходится не раз передохнуть, и я постоянно нахожусь в напряжении, ожидая, что кто-нибудь выйдет из своей квартиры, увидит нас и начнет задавать вопросы или звонить в полицию. Но уже достаточно поздно, чтобы никто не появился, и я роюсь в кармане в поисках ключей, отпираю входную дверь и перевожу нас обоих через порог.

Я завожу его в свою маленькую ванную и вижу, что он снова на грани потери сознания. Я начинаю прикидывать, может ли он прислониться к стойке, пока я включаю душ, но, глядя на него, понимаю, что он окажется на полу, если я это сделаю. Поэтому я затаскиваю его в душ полностью одетым, помогая ему прислониться к стене, пока я наклоняю лейку и включаю воду, чтобы холодная вода не попала на него.

Это похоже на внетелесный опыт, как будто я наблюдаю за тем, как сама прохожу через ситуацию, в которой никогда не ожидала оказаться. Я снимаю с себя окровавленную майку и джинсы, бросая их на пол, а затем опускаюсь на мокрый кафель в нижнем белье и начинаю помогать ему освободиться от толстовки, прежде чем приступить к остальной одежде.

Раздевать его вот так — странно интимно. Он стонет, когда я стягиваю с него футболку, и я морщусь, видя синяки, расползающиеся по его ребрам и животу. Кто-то, а может, и несколько человек, не просто ударили его несколько раз. Я совсем не уверена, что у него нет трещин или переломов ребер, и ко мне возвращается чувство, что это было нечто большее, чем просто ограбление.

Я не очень разбираюсь в таких вещах, но травмы выглядят настолько серьезными, что кажутся личными счетами.

Он издает еще один тихий стон, когда я начинаю расстегивать его джинсы, и я чувствую, как по позвоночнику пробегает дрожь. При других обстоятельствах услышать этот звук от него, пока я раздеваю его, было бы совсем не так. Но он все равно сжимает что-то внизу живота, заставляя меня думать о том, что я чувствовала, когда он прижимал меня к двери в комнате отдыха, как я хотела, чтобы он исполнил все те грязные вещи, которые он шептал мне на ухо.

Этот человек ужасно вредит моему самоконтролю.

— Помоги мне, Данте, — пробормотала я, пытаясь спустить его джинсы с бедер вместе с боксерами. Мне кажется, что его одежда уже испорчена, как и моя, но мне удается снять ее, оставив в грязной куче на полу ванной вместе со своей одеждой.

Вода уже теплая, и я снова настраиваю душевую лейку, доставая мочалку. Осторожно взявшись за его лицо, я приседаю между его ног и начинаю вытирать кровь, пытаясь определить, где самые серьезные повреждения. Его нос, похоже, сломан, и я понятия не имею, что с этим делать. Если его вправить неправильно, то у него будут проблемы, но я не думаю, что смогу сделать это сама.

По правде говоря, мне кажется, что я не в состоянии сделать все это самостоятельно.

Его опухшие глаза чуть приоткрываются, когда я начинаю вытирать кровь с его лица. Я вижу, как его взгляд медленно скользит по мне, и ухмылку по маленькому изгибу его рассеченных губ.

— Ты-выглядишь-хорошо. — Слова выходят невнятными, но я слышу в них попытку юмора. — Действительно… чистенькая… милая.

— Не говори. — Я бросаю на него такой взгляд, на какой только способна, учитывая, что мое сердце колотится в груди, как от нервов, так и от близости к нему. Даже когда он избитый и в синяках лежит в моем душе, кажется, что мое тело не забыло, что мы делали вместе, и как хорошо мне было от этого. — Просто позволь мне вымыть тебя, хорошо?

Данте ничего не отвечает, но мне кажется, что я все еще вижу на его губах намек на улыбку.