Клянусь этой жизнью - Рене Карлино

Позже в тот же год мой отец умер в тюрьме. Счет, который я получила за его кремацию, был моим единственным уведомлением о том, что Алко-монстр почил. Я даже не знала причину смерти, и мне было все равно. Отправив чек, я вздохнула с облегчением. Легко позволить себе стать бременем для самой себя, особенно когда собственные родители навесили на тебя этот ярлык еще до того, как ты успела сделать первые шаги. Технически я была свободна — от мужа, которого никогда не любила, и от отца, который определил мой жизненный путь. Но я не чувствовала себя свободной. Моя взрослая жизнь не была трагической, но я так и не позволила ей стать выдающейся. Мое самонавязанное покаяние удерживало меня от блаженства, которое мы с Джексом мечтали найти вместе, пока лежали на траве возле бухты много лет назад.

Я жалела, что не искала свою мать, Диану, и не попыталась помириться с ней, но больше всего на свете я жалела о жизни без Джекса. Я бы взяла на себя все трудности существования в конце грунтовой дороги, лишь бы только быть рядом с ним.

Через три года после смерти Дэвида я вернулась в Огайо, в Нью-Клейтон. Мне было еще далеко до пенсии, поэтому пришлось устроиться на работу в закусочную в городе. Я как раз была в магазине уцененных товаров в поисках пары удобной обуви для работы и проходила мимо раздела подержанных книг. Там, в первом ряду по центру полки, будто специально для меня, стояла книга с обнимающейся парой на обложке. Она называлась «Первая любовь никогда не умирает». Но что действительно привлекло мое внимание, так это имя автора. Джексон Фишер.

Внезапно мне снова стало пятнадцать. Прошло тридцать восемь лет с тех пор, как я произносила его имя вслух.

— Джексон Фишер, — прошептала я.

Дрожащей рукой потянулась к книге. Сзади на обложке поместили старую фотографию Джексона, возможно, ему тут было лет двадцать. Он опубликовался более двадцати пяти лет назад. Я чувствовала себя подавленно…

Глава 12. Ты сможешь найти правду

Я захлопнула книгу на средине предложения. Истерические рыдания не позволили мне продолжать чтение. Почему Эмерсон так сильно сожалела, если она сама сделала тот ужасный выбор? Прижав книгу к груди, я плакала, не переставая.

Джейс сказал, что написал книгу для меня, но из-за того, что он поменял важные детали, я не верила ему. Тем не менее, я не была совершенно наивной; конечно, я видела параллели в моих обстоятельствах и обстоятельствах Эмерсон. Но внутри меня жила испуганная маленькая девочка, которая не могла принять тот факт, что кто-то в самом деле любил ее достаточно сильно, чтобы написать для нее целый роман и таким образом помочь ей исцелиться.

Через несколько часов должен был наступить рассвет, но вместо того, чтобы отправиться спать, я начала составлять план.

На следующее утро я, полная решимости, прошла через парковку в институт. Нашла профессора Джеймса в его кабинете. Он сидел в кожаном кресле с высокой спинкой возле окна и смотрел на кампус. Поскольку он был начальником отдела, я должна была сначала поговорить с ним.

— Профессор?

Он поднял взгляд.

— Эмилин! Входи.

Я зашла в кабинет и встала напротив его стола. Мужчина посмотрел на меня поверх очков.

— Могу я кое-что обсудить с вами? — спросила я.

— Конечно. Присаживайся, — он указал на стул напротив.

Присев, я сжала руки и уставилась на свои колени.

— Я хочу написать что-то реальное, просто еще не знаю, что именно. Мне необходимо взять отпуск…

Он засмеялся.

— Ты еще не профессор, поэтому не можешь взять отпуск в средине семестра.

— Честно говоря, мне нужно заняться самоанализом.

— Известные последние слова, — строго произнес он.

— Профессор, я даже не уверена, что являюсь писателем. Мне кажется, я могу быть только хорошим читателем. — Подняв взгляд, я посмотрела ему в глаза в поисках подтверждения.

Он долго удерживал мой взгляд.