Доверься мне - Бекка Мак

— Да не за что. Было весело, и твоя мама принесла твои детские фотографии, что меня совсем не удивляет. Она так хотела смутить тебя. Мне больше всего понравилась фотография тебя в свадебном платье. Ты такой миленький, — она хмыкает, морща нос, и прежде чем я успеваю ответить, продолжает. — Вы, ребята, сегодня играли потрясающе. Можешь поздравить Адама от меня с его защитой. Он был великолепен.

Адам просовывает голову через мое плечо и улыбается.

— Спасибо, Олли! У тебя есть копия фотографии Картера в платье? Я хочу посмотреть.

— Перебьешься, — рычу я, отворачиваясь от него.

Я могу вечно слушать, как Оливия рассказывает о своем дне. Она делает самые лучшие гримасы, весь спектр ее эмоций отображается в меняющихся выражениях, руки летают вокруг ее лица, когда она рассказывает свои истории. Например, о том, как ее ученики теперь боятся меня, и директор хочет, чтобы я выступил на каком-то собрании. Как Аланна хочет, чтобы я пришел на игру, чтобы понять, однажды она станет «лучше» меня.

— Картер, — смеется Оливия, протягивая свой телефон. — Что это?

— Что… — я прищуриваюсь, всматриваясь в фото на ее телефоне и улыбаюсь. — О. Это. Это просто я убеждаюсь, что никто не плетет паутину лжи.

Она хмыкает.

— Паутину лжи?

— Да. Если мои руки в воздухе, нет никаких сплетен о том, кого я трогаю.

Название статьи, которую она листает, в принципе, об этом и говорит:

— Картер Беккет хочет, чтобы весь мир знал: он ВНЕ ДОСТУПА, дамы!

Возможно, вероятно, я специально, на этой неделе поднимаю руки над головой и улыбаюсь на все вспышки камер, когда девушки пытаются заговорить со мной.

Оливия мотает головой.

— Ты такой смешной. Могла бы твоя ухмылка быть самодовольнее, чем она уже есть, на этом фото?

— Что я могу сказать? Когда весь мир знает, что я твой, я счастлив.

— О, черт возьми! — Гаррет бросает подушку мне в голову. — Сними гребаную комнату! Никому нет дела до того, как глубоко вы двое влюблены друг в друга.

Адам достает банку пива из бара, откупоривает его и делает длинный глоток.

— Серьезно, как долго вы двое собираетесь увиливать от слов, которые, как мы все знаем, вы умираете от желания сказать друг другу?

Я смотрю на Оливию и вижу, что она уставилась на свои колени и грызет ноготь большого пальца. Все ее лицо становится свекольно-красным, когда она возится с одеялами.

— Отстань от них, — Эмметт опускается рядом со мной на кровать. Он кладет свое лицо перед моим телефоном, улыбаясь Оливии, и я благодарен за отвлечение.

Пока он не произносит.

— Картер все еще привыкает к тому, что он любит кого-то больше, чем себя и «Орео». Олли не хочет признавать, что влюблена в самого высокомерного, контролирующего, раздражающего мужчину в мире. Да любому понадобится время, чтобы осознать такое.

ГЛАВА 36

КАК ОЛИВИЯ, НО ВЫСОКИЙ И БЕЗ СИСЕК

Если подсчитать, уверен, я провел на ледовой арене больше, чем в любом другом месте, включая мой собственный дом или тот, в котором я вырос. Запах, шум, волнение, которое пробегает по моему позвоночнику каждый раз, когда я ступаю на арену — все это так знакомо.

Но это: снующие вокруг дети, запах свежеиспеченного печенья в закусочной, крепкий кофе у всех родителей в руках, чтобы пережить еще одно утро на катке… что ж, это тоже так мне знакомо, но с этим я давно не сталкивался.

Нахождение здесь будит во мне поток счастливых воспоминаний о годах, проведенных на катках, подобных этому. Там, где мой отец учил меня кататься на коньках, где мои родители подбадривали меня, где они помогли мне стать тем человеком, которым я являюсь сегодня, позволяя мне следовать своим мечтам.