Доверься мне - Бекка Мак

Уголком глаза я ловлю чей-то прямой взгляд, то, как люди подталкивают человека рядом с собой, когда я смотрю на табло, где указано, на какой из четырех катков мне нужно идти. Это неизбежно, в таком месте в субботу меня всегда узнают, но сегодняшняя игра не про меня, поэтому я натягиваю свою шапку чуть ниже и поправляю шарф на шее, направляясь к желтому катку.

Когда прохожу через вращающуюся дверь, я резко вздрагиваю от обжигающей прохлады катка. Подойдя к защитному стеклу в одном из углов, я улыбаюсь девочкам, которые молнией проносятся по льду, их хвосты на голове развеваются. Мое сердце разрывается, когда я замечаю Оливию, стоящую в дверях скамейки запасных и оживленно разговаривающую с девочкой на коньках. Она не сильно выше девочки, несмотря на то что это лига для детей восьми лет и младше.

— Ну, будь я проклят. Картер Беккет мерзнет на местном катке.

Повернувшись, я встречаюсь взглядом с мужчиной, который пристроился рядом со мной. Он высокий, но ниже меня. Широкоплечий, но не такой широкоплечий, как я. Темно-каштановые волосы и глаза того же цвета. Ухмылка на его лице говорит о том, что он давно ждал этого дня, но не совсем так, как все нормальные люди.

Я обращаю внимание на ребенка, пристегнутого к его груди, он грызет силиконовый хоккейный конёк. С подбородка у него свисают капельки слюны, капающие на отцовскую куртку.

— Стоит ли ругаться при ребенке? Это не очень хорошо для маленького Джема.

Я наслаждаюсь удивлением в его лице, когда он понимает, что я узнаю его. Как я могу не узнать? Он удивительным образом похож на Оливию, за исключением…

— Черт возьми, она, мы действительно похожи, не так ли?

— За исключением…

— За исключением того, что у меня на груди ребенок, а не пара сисек?

— Я собирался сказать о разнице в росте, но, конечно, можно ограничиться и этим, — сиськи у Оливии идеальные, но я чувствую, он такое уточнение не оценит.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает Джереми, с презрением оглядывая меня. Я уверен, что я ему очень не нравлюсь. — Олли не говорила, что ты придешь.

— Она не знает. Я не должен был приходить ни на какие игры.

— И ты все равно пришел?

— Угу, — я делаю что хочу. Оливия это знает, а вот ее брат, возможно, нет. — Я прилетел рано утром.

— Ты сам заплатил за перелет, вместо того чтобы лететь с командой? Зачем ты это сделал?

Потому что я богат и могу?

— Потому что я хотел увидеть, какой тренер твоя сестра и как играет твоя дочь. Олли сказала, что Аланна хотела видеть меня на игре, — это я планирую сказать, когда Оливия будет ругаться, что я пришел.

Я оборачиваюсь ко льду, где Оливия все еще разговаривает с той брюнеткой. Она смеется, берет свою клюшку и слегка встряхивает ее.

— Которая из них твоя дочь? — спрашиваю я, хотя почти уверен, что знаю.

Джереми показывает на Оливию и брюнетку.

— Та, которая не отходит от нее.

Она обнимает Оливию, крепко прижимается к ней, прежде чем Оливия выводит ее на лед, слегка похлопывая по заднице.

Глаза Аланны бегают по трибунам, вероятно, в поисках родителей, и когда они останавливаются на Джереми, ее лицо загорается, и она начинает махать рукой.

И тут она замечает меня.

Ее клюшка с грохотом падает на лед, и у нее отвисает челюсть, когда она стоит и смотрит на меня. А потом пронзительно кричит. Она кричит, а я смеюсь. Она подпрыгивает на своих коньках, а затем бросается обратно к скамейке и сжимает Оливию в объятиях, от которых та чуть не падает.

— Спасибо, спасибо, спасибо, тетя Олли, — слышу я ее крики отсюда, а Оливия, черт возьми, растеряна, смотрит с Аланны на лед, на трибуны, на брата, на…

На меня.

Я поднимаю руку в перчатке и машу ей. Ее лицо озаряется самой яркой, пронзающей светом улыбкой.

— Черт, — бормочет Джереми. — А я-то рассчитывал, что она разозлится на тебя за то, что ты явился без предупреждения.