Доверься мне - Бекка Мак

Картер скрещивает руки на груди, хмуро поглядывая на меня с другого конца комнаты. Он расслабляется на своем крутом массажном кресле. Вообще, он выглядит довольно угрюмым, отсюда и прозвище.

— Я не угрюмый ворчун.

— Ты ведешь себя как угрюмый ворчун.

— Неудивительно, что я ворчу! — он взмахивает рукой. — Каждый раз, когда мы здесь, ты бросаешь меня ради этих двоих. Так что, если хочешь помочь мне, тащи сюда свою сладкую задницу и садись ко мне на колени.

— Делиться — значит заботиться, Картер, — бормочет Хэнк рядом со мной, его рука нежно прижимается к моей, в то время как свободной рукой я чешу Дублина на моих коленях. — К тому же, я не видел вас двоих с тех пор, как вы вернулись с ваших развлечений на весенних каникулах, — хихикает он. — Ну, я никогда не видел вас, но вы понимаете, о чем я.

— Черт… — Картер проводит рукой по лицу. — Ты единственный слепой человек, который шутит над своей слепотой.

— Я думаю, что я единственный слепой, которого ты знаешь, и точка. И если я не могу немного посмеяться над собой, в чем тогда смысл жизни? — Хэнк обнимает меня за плечи. — Ты просто злишься, потому что я завоевал твою даму. Не принимай близко к сердцу, я всегда был свое рода дамским угодником.

— Ты встретил Ирландию в четырнадцать, начал встречаться с ней в пятнадцать, женился на ней в восемнадцать и никогда не был с другой женщиной, — Картер похлопывает себя по коленям и играет бровями, пытаясь заманить меня туда. Он закатывает глаза, когда я не отвечаю. — Я бы не назвал тебя дамским угодником.

— Похоже, ты ревнуешь, — удивительно, что эти двое не родственники, потому что Хэнк сейчас звучит так же самодовольно, как Картер. — Почему бы тебе не перестать жаловаться и не пересесть к Олли с другой стороны?

— Потому что там твоя чертова деловая собака!

Дублин поднимает голову и смотрит на Картера одним из своих очаровательных взглядов, когда он наклоняет голову, и его шоколадные глаза грустят, а уши мило свисают.

Картер вздыхает.

— Да, да. Ты милый, все тебя любят, мы это знаем, Дубс.

Я, смеясь, пододвигаю Дублина ближе к себе, и освобождаю на диване место, похлопываю его рукой.

— Иди сюда, ты, большой ребенок.

Картер вскакивает на ноги и несется на освободившееся место. Мы вместе три месяца, а этот человек все еще ненавидит, когда между нами появляется хотя бы немного расстояния. Не то, чтобы я против. Его язык любви — физическая близость, и я люблю делиться ею с ней, поэтому наши пальцы обвиваются вокруг друг друга, как только он садится рядом с собакой. Его губы касаются моего плеча, он шепчет «Я люблю тебя», оставляя на моей коже поцелуй.

— Кстати, о детях…

Я напрягаюсь от слов Хэнка. Прошло уже больше месяца с тех пор, как после хоккейного матча Картера Аланна обрушила на репортеров бомбу о браке и детях. И хотя мы вроде как не обсуждаем эту тему напрямую, Картер стал ходить по дому и называть себя дилфом при каждом удобном случае. Я даже поймала его на том, что он пытается изменить свой контакт в моем телефоне с «Самый сексуальный мужчина в мире» на «Самый сексуальный дилф в мире». Я постоянно напоминаю себе, что думать о свадьбе и детях еще слишком рано. Я хочу жить настоящим, наслаждаться каждым мгновением, узнавать друг друга глубже, а не думать о будущем.

И все же, Хэнк заканчивает свое предложение совсем не так, как я ожидаю.

— Когда ты собираешься завести собаку?

Я смотрю на Картера, одна рука которого зарыта в шерсть Дублина, грустный взгляд устремлен на собаку, в то время как его свободная рука поглаживает меня по спине.

— Ты хочешь собаку?

Он кивает.