— Ну, я увидел, как ты идешь, и подумал… — я неловко почесал висок. — Почему ты сбежала в пятницу? — что-то неуютное и чужое скручивает мой живот. — Я думал, мы пойдем перекусить.

Оливия пристально смотрит на меня.

— Ты серьезно? Это ты бросил меня.

— О чем ты? Ты ушла, ничего не сказав.

Она закатывает глаза.

— Потому что я вернулась из уборной, а на тебе висела другая женщина, Картер!

— Что? — я морщу и расслабляю лоб в тот момент, когда вспоминаю Бреанну. Или, может быть, это была Бренда. Бринн? Черт, я не могу вспомнить, но у нее точно были рыжие волосы. — О, старушка-рыжуля. Ты из-за этого расстроилась?

— О Боже, — она хлопает рукой по лицу. — Ты серьезно не понимаешь, почему мне может быть неприятно видеть тебя с другой женщиной? Особенно после того, как я только что согласилась провести с тобой время наедине?

— Ну, наверное, могу, но… — я потираю затылок. Она злится на меня? Я не хочу, чтобы она на меня злилась. — Я ничего не делал. Такие вещи происходят постоянно, куда бы я ни пошел, — я не уверен, что мне стоило это озвучивать, хоть это и правда. Сейчас она выглядит слегка напуганной. — Ревнуешь?

Она опускает взгляд на землю.

— Нет.

— Думаю, да, — я дергаю ее за шнурки на толстовке. — И, кажется, мне это нравится.

Оливия отбрасывает мою руку.

— Мне не нужно сравнивать себя с другими женщинами и напоминать себе о том, что я не дотягиваю до них, ясно?

Не дотягивает? Какого хрена?

— Нечестно сравнивать тебя с ними. Ты совершенно другая.

— Я в курсе, — пробормотала она, глядя в пол.

— Да, они, типа, здесь, — я держу руку на уровне пояса Оливии, а потом поднимаю над ее головой, насколько позволяет мой рост — А ты здесь, наверху.

Милая, робкая улыбка появляется в уголках ее рта.

— Знаешь, для человека, который за словом в карман не полезет, иногда ты бываешь милым.

— Это еще один из моих талантов, подаренных Богом, — я смотрю на оживленный парк через дорогу от нас. — Эй, не хочешь прогуляться?

— О, нет, я… — она поднимает рукав пальто, чтобы проверить свое… голое запястье. — Черт. Я не взяла часы.

Я приобнимаю ее за плечи, прижимаю к себе, и веду через улицу.

— Ты бываешь рассеянной. Пойдем, там есть ребята, будет весело.

— Смотря в твоем понимании «весело».

— Если мы соберем двадцать тысяч долларов, меня ткнут пирогом в лицо, а я-то знаю, что Адам Локвуд жаждет сделать это.

Оливия хихикнула.

— А если вы соберете не всю сумму?

— Тогда я пожертвую оставшиеся деньги и получу пирогом в лицо.

— Как ты думаешь, сколько мне надо заплатить Адаму, чтобы он мне уступил?

Я улыбаюсь, притягивая ее ближе.

— Пойдем, коротышка.

Я привыкла быть самым маленьким человеком в комнате. Большая часть моих учеников выше меня, даже первокурсники.

Но то, что я испытываю сейчас — ужасно.

— Это я такая маленькая или твои друзья настолько высокие? — шепчу я Картеру, когда мы подходим к его команде. Он сейчас возится со второй булочкой с корицей, его пальцы покрыты глазурью, но он все же бросает на меня забавный взгляд.

— И то, и другое. Не переживай. Они не кусаются, — он подмигивает. — А вот я могу.

Я не знаю, как здесь оказалась. Я планировала больше не видеться с Картером или как минимум с ним не общаться. Мне казалось, пятница достаточно жестко, но по делу напомнила мне, кто он такой, чтобы я больше не забывалась и не открывала ему душу.

Но теперь я не так в этом уверена.

Не поймите меня неправильно: этот человек, без сомнения, действительно соответствует самовлюбленному образу, который выстроили СМИ. Он свободно озвучивает все, что у него на уме, что делает его невероятно честным, но в то же время весьма раздражающим.