Прима - Мэгги Райан, Альта Хенсли

Я был готов найти этого ублюдка и преподать Николаю Козлову пару уроков. Например, что любой мужчина, поднявший руку в гневе на женщину, — проклятый трус, а тот, кто изнасиловал женщину, — ну, скажем так, я испытывал жгучее желание сделать так, чтобы он больше не владел никаким средством, чтобы даже не допустить такой возможности. Я хотел… Я бушевал внутри и в то же время знал, что женщина, сидящая у меня на коленях, так же хрупка, как и хрустальный глобус, занимающий почетное место на моем камине. Внутри глобуса находилась маленькая фигурка балерины, защищенная стеклом, окружавшим ее, и я должен был быть уверен, что моя задача — защитить Клару от воспоминаний, преследовавших ее долгие годы.

— Почему ты никогда не рассказывала правду журналистам? — спросил я. — Почему ты всегда позволяла над собой издеваться? Если бы люди поняли, чем ты руководствовалась, они бы гораздо охотнее простили тебя. Ты совершил ошибку. Люди это осознают. Тебе было больно наблюдать за тем, как ухудшается здоровье твоей бабушки. Ты стала зависимой от наркотиков и много пила. У твоего поступка есть веские причины. Не совсем правильные, но, по крайней мере, понятные и, возможно, близкие людям. Каждый из нас готов на все, чтобы позаботиться о близком человеке.

Клара на мгновение задумалась, как бы обдумывая мои слова, а затем покачала головой. — Почему я никогда не пыталась защищаться? Почему Лара так и не рассказала о том, что произошло в ту ночь? Наверное, потому, что каждый из нас сомневался, что нам поверят. Мне не было и двадцати, а Николай был не только вдвое старше меня, но и обладал огромной властью. Я привыкла к тому, что слышу, что я не более чем ревнивая, коварная стерва, что танцы с дьяволом отправят меня прямиком туда, где мне самое место… в ад. И, честно говоря, во многом это было связано с тем, что я знала, что заслужила их отвращение и все, что с ним связано.

— Ты не заслужила всего этого, Клара. Многие СМИ напечатали бы дерьмо, это правда, но есть еще честные журналисты. Такие, как Бейкер. — Я сделал паузу и покачал головой. — Ты знаешь, что его редактор сообщил ему, что интервью, которое он взял у тебя, не стоит бумаги, на которой оно было написано, потому что в нем не было настоящего "компромата"?

Она покачала головой. — Нет. Я даже не знала, когда оно должно было выйти. Честно говоря, когда я увидела, как ты выходишь из машины в своем сексуальном костюме, я сначала подумала, что ты прочитал эту историю и пришел посмотреть, что еще можно получить.

— Сексуальный, да? — сказал я, не в силах удержаться от ухмылки, хотя история, которую она рассказала, была настолько далека от смешной, насколько это вообще возможно. Тем не менее, слова начали пробиваться сквозь напряжение, прорезая пелену уродства, которая опустилась на ее рассказ. Я был полон решимости продолжать резать, пока не исчезнет все до последнего кусочка.

— И не имело значения, чего, по мнению прессы, я заслуживаю. Мне было так стыдно за все, что я натворила, что, наверное, я чувствовала необходимость наказать себя. Поэтому, когда я говорю, что понимаю, почему люди мне больше не доверяют, это правда. Да и как они могут доверять, когда я сама себе не доверяю.

— Я доверяю тебе, — мягко сказал я. — Я доверял тебе все это время.

На этот раз, когда она подняла глаза, чтобы встретиться с моими глазами, она подняла руку и приложила ее к моей щеке. — Мне потребовалось много времени, чтобы научиться снова доверять кому-либо, но я доверяю тебе, Алек. Моя жизнь снова изменилась в тот день, когда появился ты. Что бы ни происходило сейчас… на сцене или между нами, я хочу, чтобы ты знал: я всегда буду дорожить тем моментом, когда ты подъехал к моему подъезду и предложил мне еще один шанс.