Грешник - Шанталь Тессье

Потянувшись вниз, я поднимаю ее и передаю ему. Он ставит ее на остров и расстегивает молнию. Заглянув внутрь, он, видимо, остается доволен, потому что застегивает молнию и берет меня за руку. Син вытаскивает меня из кухни, ведет по коридору в комнату, которую я собираюсь сделать библиотекой. Мне не терпится заполнить ее книгами. Одна стена — сплошные панорамные окна, из которых открывается вид на лес за домом.

Син толкает дальнюю стену, и открывается дверь, о которой я даже не подозревала. Включив свет, мы спускаемся по лестнице и попадаем в открытую комнату.

От увиденного по спине пробегает холод, и я вздрагиваю. Это подвал. Я уже бывала в таком. У Дэвида дома был такой. Он связал меня и оставил там. Но это была первая ночь, когда Син трахнул меня. Сделал меня своей.

Отпустив мою руку, он командует:

— Раздевайся.

Затем Син бросает сумку на столешницу в углу.

Медленно стягиваю через голову надетую на мне футболку (его футболку). Затем снимаю с ног шорты и трусики. Я вдруг начинаю стесняться. Смущаясь, я широко раскрытыми глазами смотрю на висящие на дальней стене веревки, цепи и ремни. Все они отличаются друг от друга. У них разные цвета и размеры.

Син оборачивается, и я вижу в его руке свои белые туфли на каблуках от «Диор», которые лежали в моей сумке. Подойдя ко мне, он опускается на колени.

— Положи руки мне на спину, чтобы не упасть.

Я делаю, как он говорит, и отрываю правую ногу от холодного бетонного пола. Он надевает туфлю, затем другую. Син встает во весь рост, и я нервно улыбаюсь ему.

— Мой прекрасный принц.

Его лицо бесстрастно, в глазах нет никаких эмоций. От этого у меня учащается пульс. Он снова хватает меня за руку и тянет в центр комнаты.

В центре стоит столб, обтянутый черной кожей. Один вертикальный столб и один горизонтальный, который при моих шестидюймовых каблуках упирается мне в бедра.

Я провожу пальцами по мягкой коже, краем глаза наблюдая, как Син подходит к дальней стене. Он хватает несколько цепочек, пару ремней, а затем поворачивается и открывает ящик стола. Я не вижу, что он оттуда достает.

Когда он поворачивается и идет ко мне, я смотрю на серебряное кольцо, которое висит на вертикальном столбе прямо передо мной. Мое дыхание учащается.

Син снова приседает, на этот раз позади меня. Цепь обхватывает мою правую лодыжку, и от ее холода я вздрагиваю. Он берет в руки короткий двусторонний металлический крюк. Один из них прикреплен к полу, а свободный конец защелкивается на двух звеньях цепи вокруг моей лодыжки, фиксируя ее на месте.

Встав, Син переходит к другой моей лодыжке. Хватает ее и разводит мои ноги еще шире, практически лишив меня равновесия. Я цепляюсь за столб, чтобы не упасть, пока он проделывает с левой лодыжкой тоже, что и с правой.

Встав позади меня, Син наклоняется ко мне, и я чувствую, как его джинсы трутся о мою задницу и бедра.

— Посмотри наверх, — приказывает он.

Сглотнув, я поднимаю взгляд на выкрашенный в черный цвет потолок. Син надевает что-то мне на горло. Я чувствую кожаный ремень, и слышу, как Син застегивает его у меня на шее.

Я пытаюсь опустить голову, но не могу. Тянусь руками к тому, что он надел мне на шею, сердце бешено колотится в груди.

— Син…

— Это осаночный ошейник12, — прерывает он меня, прежде чем я успеваю спросить, что это такое.

У меня начинают потеть руки, и я пытаюсь переминаться с ноги на ногу, но они связаны слишком далеко друг от друга, закреплены слишком туго. Мое дыхание учащается, а киска сжимается. Он заставит меня заплатить. Я ненавижу то, что я возбуждена. Что хочу, чтобы он меня пометил. Как будто клеймо на моей внутренней стороне бедра исчезнет.