— Что, черт возьми, с ней происходит? — рявкает на меня Николас.

Честно говоря, я ожидал, что все пойдет именно так. Я полагал, что Элли будет скорее растеряна, чем счастлива. Но, в конечном счете, она придет в себя.

— Твоя смерть разрушила ее жизнь, — просто говорю я.

Он стонет.

— Я солнечного света не видел с тех пор, как умер.

Я пристально смотрю на него, пока он оглядывает коридор, по которому побежала Элли, и пистолет в моей руке тяжелеет. Николас должен знать, что происходит, потому что все снова изменится. Я дам ему один шанс. Он либо поможет мне, либо встанет на моем пути. Лучше прямо сейчас выяснить, что меня ждет.

— Твоя жена снова вышла замуж, — начинаю я, и он фыркает. — За Джеймса, через год после твоей смерти. Первые три года брака он провел, входя в доверие к твоей дочери.

Николас заметно напрягается.

— Он лишил ее девственности в шестнадцать лет. И продолжал насиловать ее, пока я не убил его два года назад. Джеймс заставил ее называть его папочкой, так что прости ее за то, что Элли тебя так не назвала.

Николас поворачивается ко мне спиной и проводит руками по волосам. Он чертыхается себе под нос. Снова поворачиваясь ко мне лицом, я добавляю:

— Недавно мы узнали (на третьем свадебном приеме твоей жены), что она знала о том, что Джеймс трахает Элли. Но когда Элли сказала, что ее насиловали, твоя жена заявила, что Элли добровольно набросилась на её мужа.

— Пиздец! — Николас хватает с журнального столика стакан и швыряет его через всю комнату. Он ударяется о дальнюю стену и разлетается на миллион осколков.

Я могу только представить, что он чувствует. Уверен, что в «Бойне» свое разочарование не выплеснешь. Теперь он будет ходячей бомбой замедленного действия. Девять лет сдерживаемой агрессии. Это то, что мне нужно. Кто-то, кто, не раздумывая, заставит других истекать кровью. Мне нужна помощь, раз я собираюсь уничтожить того, кто, по моим расчетам, в этом замешан. И конечно, Элли нужен отец. Возможно, сейчас она этого не чувствует, но это так.

Я направляюсь в коридор, зная, что Элли ждет меня, но Николас останавливает меня.

— Что ты предложил братьям Пик в обмен на меня? — спрашивает он.

Я смотрю на него через плечо.

— Все, что угодно.

— Истон… — рычит он.

— Отдохни немного, Ник. Мы попробуем позже. У нас есть всего неделя, чтобы она пришла в себя.

ЭЛЛИНГТОН

Я сижу в ванне, горячая вода доходит мне до груди, я смотрю прямо перед собой, но ничего не вижу.

Мой отец жив. Был жив все эти годы. Нет. Я не могу в это поверить. Как никто не узнал? Он был мертв. В моих объятиях.

— Папочка? — плачу я, обвив руками его шею и лежа вместе с ним на холодном полу. У него на шее все еще намотана веревка.

— Элли, он мертв. — Чьи-то руки тянут меня за руку.

— Неееет… — всхлипываю я, еще сильнее прижимаясь к нему.

— Элли, милая, ты должна отпустить его, — слышу я тихий голос миссис Синнетт.

Чьи-то руки снова хватают меня, и на этот раз отрывают от него. Я кричу, протягивая руки, пытаясь схватить его, но я слишком далеко.

— ПАПОЧКА!

Я всхлипываю, когда теплые руки обхватывают меня, притягивая к мягкому телу. Я поворачиваюсь и утыкаюсь в нее лицом. Она поднимает меня, и выносит из дома, как будто я младенец, который не может ходить самостоятельно.

Я моргаю и вижу сидящего передо мной в ванне Сина, вода теперь выключена. Его ноги по обе стороны от моих. Руки — на моих согнутых коленях. Глаза следят за сбежавшей у меня по лицу слезой, и я понимаю, что плачу.

— Как ты узнал?

— Один Лорд кое-что подслушал. Он пришел ко мне, и я попросил Тайсона позвонить.

Син не хочет, чтобы я знала, кто ему рассказал. Может, это и к лучшему. Я шмыгаю носом.

— Что ты сделал?

Если моего отца не было почти девять лет, значит, Сину чего-то стоило его вернуть. Я знаю, как работают Лорды.