— Мне не нужно было твое разрешение, — рычу я.

— Лора хотела, чтобы она вышла за него замуж, — заявляет Линк, наблюдая, как мой отец поднимается на ноги, по его лицу течет кровь. — Ты сказал «нет».

— Я не хотел, чтобы он на ней женился, — огрызается он на Линка.

— Потому что ты хотел ее, — добавляю я.

Отец поворачивается ко мне лицом, прищурив глаза.

— С какой стати я должен хотеть эту дрянь? — он показывает на мою жену, и я снова бью его, впечатывая в боковую стенку прилавка. — Блядь, Истон…

— Я знаю о твоем доме, — сообщаю я ему. — О том, куда вы с Джеймсом ее отвезли.

Его лицо бледнеет, и я снова бью его.

— Ты изнасиловал мою жену?

— Нет, — отец сплевывает кровь на белую мраморную столешницу.

— Не лги мне, мать твою, — я снова бью его, и он отшатывается назад. — Скажи мне правду! — кричу я, кровь шумит в ушах, сердце колотится. Я знаю ответ, но хочу услышать, как этот ублюдок это признает.

Я бью его еще раз, и отец падает на колени. Я подхожу к нему, хватаю его за волосы окровавленными костяшками пальцев и, оттянув голову назад, заставляю посмотреть на Элли, которая стоит у острова и все еще держит в опущенной руке пистолет. Свою пушку я прижимаю к его голове, надавливая на висок.

— Скажи мне гребаную правду, — требую я.

Отец делает глубокий вдох, затем сплевывает кровь.

— Правду? — рычит он. — Правда в том, что у нее была самая тугая пизда…

Я ударяю его головой о край стойки, глядя, как он падает на пол, кашляя кровью. Я бью его ногой в живот, заставляя свернуться в позу эмбриона. Я пинаю его в бок.

— Истон?

— Что? — кричу я и, повернувшись, вижу своего стоящего на кухне тестя. Линк смотрит на Николаса широко раскрытыми глазами, словно увидел привидение.

— Что, черт возьми, происходит? — шепчет сам себе Линк. Мы оба не обращаем на него внимания.

— Элли, — тихо говорит он, кивая мне за спину.

Я поворачиваюсь и вижу, что она сидит на кухонном полу, обхватив ноги руками, и смотрит на моего отца, а по ее лицу текут слезы. Я отхожу от своего отца, чтобы позволить ей разобраться с ним, и приближаюсь к своей жене.

Я опускаюсь перед ней на колени, и она роняет пистолет, который с грохотом падает на пол. Элли бросается ко мне, обвивая руками мою шею, я сажаю ее к себе на колени, и она обхватывает ногами мою талию. Я беру Элли за затылок, а другой рукой за талию и, пока ее крики наполняют кухню, покачиваю взад-вперед.

— Мне… так жаль, — рыдает она мне в шею.

Я обнимаю ее, в груди все сжимается. Мне следовало знать. Я хотел, чтобы он признался, но никогда не думал, как это отразится на ней. Может, ей лучше не знать? Возможно, а возможно, и нет.

— Мне так жаль, — продолжает она.

— Шшш… — провожу я рукой по ее затылку. — Тебе не за что извиняться, Элли, — напоминаю я ей. — Ты молодец, маленький демон, — я целую ее волосы. — Так хороша.

Я рад, что все закончилось. Нам нужно позаботиться еще об одном человеке, а потом я смогу провести пару дней со своей женой, прежде чем покину ее навсегда.

ЭЛЛИНГТОН

Я стою в доме своих родителей и смотрю на балкон, где девять лет назад нашла своего отца. Сегодня здесь нет ни цветов, ни зажженных свечей. Только холодный озноб. Так было с того дня. Не знаю, в голове ли он у меня или на самом деле, но он до сих пор не проходит.

Я смотрю на свисающего с балкона второго этажа мужчину. Он не мертв. Во всяком случае, пока. Его ноги едва касаются стоящего под ним стула. Его руки связаны за спиной, на шее веревка.

Глядя на Линка, я чувствую, как меня охватывает чувство спокойствия. После того как час назад Син заставил отца признаться в содеянном, я плакала. Я рыдала на полу в кухне на коленях у мужа. Это была терапия. Я понимаю, что не могу изменить прошлое, но я также очень благодарна за то, что это не меняет его любви ко мне.