— Боже, я так рада!!! — меня окрыляло незнакомое до этого момента чувство, любви, восторга, эйфории.

Это было слияние десятка эмоций в один мощный поток, на котором я исполнила остаток своих партий в спектакле. В конце зал взорвался аплодисментами, зрители встали и несколько минут кричали: "Браво!" Сцену осыпали цветами так, что впору было бульдозер вызывать. На поклоне я плакала, не переживая о гриме, о вспышках камер, я была абсолютно счастлива впервые за всё время в Америке. Эрик крепко держал меня за руку. В какой-то момент посмотрела на Генри, и увидела его глаза полные любви и гордости.

Глава 20. СЕРДЦА ТРЁХ

После поклона Эрик потащил меня за кулисы, ещё до того, как к нам успели добраться журналисты. Он схватил коляску Генри, и, задыхаясь от смеха, покатил её прочь от толпы, по запутанным коридорам старого театра.

— Что ты творишь, идиот? — смеялся Генри.

— Спасаю наши души! ОНИ идут за нами! — веселился Эрик.

Я знала куда Эрик вёз его, и моё сердце билось от волнения и страха. Когда Эрик толкнул дверь реквизитной, я обомлела. Всюду горели сотни огоньков, всё было увешано светящимися гирляндами — золотистые, белые, голубые, цветные отблески загорались и гасли. Старый диван он накрыл пёстрой накидкой, набросал подушек. Напротив дивана стоял низкий столик с шампанским, фруктами и восточными сладостями.

— Эрик, ничего себе! Когда ты успел?! — удивилась я.

— Я просто быстро ориентируюсь в ситуации… Ну, по крайней мере, быстрее, чем ты, Медведица…

— Для чего всё это? — спросил Генри, недоумённо глядя на Эрика.

— Чтобы вы могли отпраздновать триумф твоей потрясающей женщины, соломенная башка, — Эрик оторвал виноградину, и поднес к моим губам, я доверчиво приоткрыла их, но он одёрнул руку, и бросил ягоду себе в рот.

— Ах ты, зараза! — я шлёпнула его ладошкой.

— Всё, всё, не буду мешать… Наслаждайтесь…

Эрик пошёл к выходу, но когда он был у самого порога, я выпалила.

— Останься с нами…

Эрик остановился, было видно, как напряглась его спина.

— Боюсь, твой муж будет против…

— Генри, пожалуйста, — взмолилась я.

— Нельзя огню приказать — не гори… — Генри сказал это с грустью, но и с принятием.

Я повернулась к Эрику.

— Останься…

— Ну, если ты настаиваешь, — он пожал плечами.

— Я настаиваю…

Эрик потянул дверь на себя, и закрыл замок с тихим щелчком. В свете всех этих огней он выглядел как неземное создание. Цветные блики играли на его кудрях и смуглой коже. Огоньки отражались в его больших демонических глазах, и плясали на гранях синего камня в его серьге. Я прикусила губу, чтобы не вскрикнуть от восторга. К н и г о е д. н е т

— Ладно… Я останусь, только теперь пеняйте на себя… — он старался перевести в шутку, то, что происходило, но магию чувствовали все, и Генри тоже.

Мы присели к столу. Эрик с громким хлопком откупорил шампанское, и наполнил бокалы.

— Для меня бокала нет, так что я буду пить из бутылки, — провозгласил Эрик.

— Как панк, — засмеялась я.

— О да, всегда мечтал сделать ирокез, — кивнул Эрик.

Я крутила в руках бокал, любуясь шустрыми пузырьками.

— Я хочу поднять этот тост за потрясающую танцовщицу, за её талант, упорство, стремление к успеху. Это не сарказм. Твоя выдержка, Генри, достойна восхищения, — сказал Эрик, поднимая бокал.

— Эрик, к чему ты клонишь? — спросила я, увидев, как Генри прячет глаза.

— Расскажешь ей? Или мне рассказать? — Эрик обратился к Генри, тот только поджал губы. — Хорошо, я расскажу… Когда ты сказала, что он не приедет на последний спектакль, я сразу понял, что собирается делать этот придурок.

Я чуть не выронила бокал, и поставила его на стол, чтобы не разбить.

— Ты собирался уехать?! — вскрикнула я.

— Да, Ирина, он собирался уехать. Ничего не напоминает? — спросил Эрик. — И он говорит, чтояне изменился…