Предложение - Л. Стил

Теперь я бросаю взгляд на старинные настенные часы. В четыре утра что-то снова грохочет, на этот раз за этим следует звук ругани. Я подхожу к двери кабинета и заглядываю внутрь. Лиам стоит спиной ко мне. Он в баре. Рядом с ним на полу лежит пустая бутылка из-под виски. Пока я наблюдаю, он тянется за другой бутылкой виски и промахивается.

— Придурок. Надоедливый ублюдок.

— Это вообще ругательство? — Я вхожу в комнату, но он не оборачивается. Он протягивает руку, его действия напоминают действия человека, который пьян, но изо всех сил старается заставить свои конечности повиноваться его командам. Ему удается провести кончиками пальцев по бутылке, но он снова не берет ее в руки. Я ровняюсь с ним и поднимаю бутылку. Наливаю в стакан и пододвигаю к нему.

Он хмуро смотрит на жидкость в своем стакане, затем поворачивается ко мне.

— Не ворчишь по поводу того, что засиживаюсь допоздна или слишком много пью?

Я открываю рот, но он поднимает палец.

— Ах да, я и забыл. На самом деле ты мне не жена, не так ли? Ты могла бы стать матерью моего ребенка, но ты все равно не захотела бы быть моей женой, что ты совершенно ясно дала понять.

Я вздрагиваю.

— Я… я сожалею о том, что я сказала тогда.

— Нет, тебе не жаль.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки.

— Ты прав, не жаль. Я это имела в виду.

— А я не шучу, когда говорю, что не собираюсь расторгать с тобой контракт.

Я киваю. Ничего такого, чего бы я не ожидала. Он не смог бы быть там, где он есть, не убедившись, что люди выполняют свои обязательства.

Он обхватывает стакан пальцами, не делая ни малейшего движения, чтобы поднять его.

— Как твоя рука? — Я бросаю взгляд на его другую руку с повязкой, которую я обернула вокруг нее. — Болит?

— Не так сильно, как мое сердце.

Я крепко зажмуриваю глаза.

— Лиам, пожалуйста, — шепчу я.

— Единственное «пожалуйста», которое я хочу услышать от тебя, это когда ты окажешься подо мной с раскрытой киской и обхватишь мой член.

Горячая вспышка жара взрывается у меня в животе. Я мгновенно становлюсь влажной. Пульсация в моем сердце сравнима только с тем, как мое сердце бьется о грудную клетку, словно птица, стремящаяся вырваться из своей клетки.

Как будто я жажду пробиться сквозь стены, которые сама себе воздвигла, и рассказать ему правду о себе. Почему это так сложно? Неужели я так глубоко запрятала это внутрь, что теперь, когда я хочу сказать ему, я больше не в состоянии вынести это на первый план? Неужели я так долго пыталась игнорировать это, что теперь, когда я хочу раскрыть все, я не могу? Как мышечная память, которая переживается снова и снова, пока не сформируется нейронный путь, который я больше не могу стереть? Неужели я забыла, что значит говорить от чистого сердца? Неужели я больше не смогу поделиться тем, что значит пройти через то, что я сделала? Что заставляет меня…? Неужели я больше не тот человек, которым себя считала? Неужели я потеряла способность видеть себя в зеркале, и теперь, когда я пытаюсь снять пелену со своих глаз, я не могу?

— Божья коровка? — Я поднимаю взгляд и обнаруживаю, что он внимательно наблюдает за мной. Я думала, он был пьян, но его глаза ясны. Может быть, он не так пьян, как я думала? Может быть, я та, кто была потеряна все это время?

— Что случилось? — Он изучает мои черты. — Скажи мне, детка, пожалуйста.

Слезы, которые льются из моих глаз, так же неосознанны, как влага, стекающая между моих ног.

Я протягиваю руку, беру у него стакан и делаю глоток виски. Затем я ставлю стакан обратно на стойку, хватаюсь за подол своей ночной рубашки, поднимаю ее и снимаю.

У него перехватывает дыхание.

— Айла, что ты делаешь? — Его взгляд останавливается на моей обнаженной груди и остается там.

Я поднимаю ладони, чтобы ощутить тяжесть груди. Затем я щиплю сосок. Грудь мгновенно сжимается, превращаясь в острую точку боли.