Роковая женщина - Ирина Бесараб

Поначалу мы жили на вокзале. Люди думают — мы свободная молодежь, что хотим, то и делаем, и никто нам не указ. Говорят на сленге, слушают «Бутырку», живут под платформой и жарят там сосиски. Да, конечно, жить под платформой очень весело, однако нелегко. Один умелец даже свет от фонаря провел, у нас и DVD — плеер был, и несколько плиток. Что-то позже менты отобрали, что-то пацаны из банды за наркотики продали.

А потом наше жилье менты сожгли и мы все перебрались в подвал. Сырое и хмурое было местечко, но ничего привыкли. Там было много разных беспризорников с различных городов и сел. У них был свой вожак, и Тиму пришлось пристать под его начало. Однако спустя время, вожака убили в уличной драке, и Тима стал нашим новым вожаком.

Среди беспризорников были и другие девчонки. Они спали с пацанами, шатались по улицам, отдавались за деньги и наркотики, а меня не трогали. Тима оберегал свою сестренку. Мне уже двенадцатый год шел, а Тиме было пятнадцать. Иногда я замечала, как он странно смотрел на меня, но не придавала этому особого значения. Тима был моим старшим братом и все! Мальчишки посмеивались над вожаком, говорили, что невесту себе бережет, а он злился и махал кулаками.

У нашей стаи была «Нора» — подвал. Место держали в секрете, от этого зависела даже не свобода — жизнь. Ходы знали только свои. На подходах к «Норе» стояли сторожки. У нашей стаи был свой общак, который тратили в основном на лекарства, врачей, учебу. Тима, как вожак отвечал за все. Не думайте, что мы только шныряли по городу и попрошайничали, нет. Стая работала. Кто на расфасовке овощей, кто на разгрузке фур — тяжелая и малооплачиваемая работа.

Мы в «Норе» спали на пенках — туристические коврики, их мыть легче. Купались два раза в день. Со сна без головы, вечером — с головой. Пенки у туристов легко выманить. По балконам просто их квартиры вычислить. Старые царапанные зимой место занимают, их легко отдают, весной свежие купят.

Тима заботился обо всей стае. Он настаивал на лечении всей стаи, а не одного. Не может быть один здоров в больной стае.

Зимой было труднее, но мы справились. Рядом с нами находилась больница и столовая. В ней есть туалеты с высокими деревьями. В кабинках лампочки горят. На свалке брали баллон на пять литров, проводку, фольгу, сгоревшую лампу, прищепки и шли в туалет. С умывальника мыло смыливали, в кабинке лампочку выкручивали, вместо нее хитрый патрон ставили. От него вели проводки в балкон под прищепки. Скоро и вода теплая была. Стояли голые и мылись.

В школах и клубах после обеда и во время дискотек, плохо следили за закрытыми дверями, также и в спортзалах за душевыми. Из-за музыки охрана была глухая, да и не заглядывала она туда. Замочки смешные — открыть проволокой можно и купайся хоть час. Да хоть и засекут, глянут на голого, и стыдливо уходят.

Жили не только в подвале, бывало и на чердаке. На чердаке провода идут, вот мы и втыкали в них иглы. У нас и радио было и телефон. В тех проводах напряжение было выше, чем в квартирах, от него быстрее закипало. Отопление в квартиры от главной трубы идет. На отводе вентиль стоял, ради халявного душа тройник с вентилем покупали.

На чердаках полно мест укромных. Мы старались держать себя в чистоте. Чистым быть выгоднее. В баньку грязного не впустят, от прилавка прогонят. А в бомжатных мойках быстро подхватишь грибок со вшами, с кровавой харкалкой. И менты, и братки, и врачи там пасут, на заметку берут. Чуть что им в тебе понадобиться — воли не видать. Разделают и выкинут. К благодетелям ходить — дорогу в ад себе мостить.

Нашим домом был подвал или чердак, однако даже здесь царили свои законы. За воровство из общака жестоко наказывали.