Ночная смена - Энни Краун

Это как потрогать старый синяк, который, как я была уверена, зажил. Девушка на фотографии, возможно, улыбается, но я знаю, какой несчастной она была в тот вечер. Знаю, что ее сутулые плечи, балетки, простое темно-синее платье — длиной в пол, без рукавов, без блесток — все это было сделано для того, чтобы не привлекать внимание. Чтобы стать меньше. И я знаю, что колледж изменил ситуацию к лучшему, но мне все еще больно, когда смотрю на фотографии этой девушки и задаюсь вопросом, сколько ее страха и боли все еще живет во мне. Иногда задаюсь вопросом, смогу ли когда-нибудь преодолеть потребность отойти на второй план.

— Жаль, что мы не ходили вместе в старшую школу, — внезапно говорит Винсент.

Не знаю, почему сжимается грудь и щиплет глаза. Я тоже так думаю. Но потом пытаюсь вызвать в воображении образ подростка Винсента, и все, что у меня получается, — это Трой Болтон29, разгуливающий по коридорам Ист-Хай в хорошо поставленном музыкальном номере с баскетбольным мячом под мышкой.

— Бьюсь об заклад, ты бы издевался надо мной, — выпаливаю я. Винсент выглядит искренне обиженным, поэтому добавляю: — Не потому, что ты был тупоголовым спортсменом или что-то в этом роде. Я была невыносимым ботаником с двумя друзьями.

— Ты все еще такая, но я не издеваюсь из-за этого, не так ли?

Он уворачивается от моего удара в плечо.

— Ладно, ладно, — говорит он. — Держи. Сравняем счет.

Он лезет в карман джинсов и достает телефон. Немного прокрутки и несколько нажатий и вот он уже держит экран у меня перед носом. Это Винсент-подросток, у него волосы длиннее, а телосложение на тридцать фунтов стройнее. Смокинг тоже немного маловат. Но парень на фото определенно сердцеед.

— Отвали, — ворчу я. — От этого не легче.

— Что ты имеешь в виду? Посмотри на рукава, Холидей. Они даже не доходят до запястий.

Он прав. Это странно мило.

— Это с выпускного бала? — я спрашиваю.

— Вообще-то, я был второкурсником. Меня попросила сестра товарища по команде.

У девушки на фотографии рядом брекеты и завитые волосы, которые выглядят так, будто на них было слишком много лака для волос, но у нее уверенная осанка и красивая фигура девушки, которой, вероятно, нравилось учиться в старших классах. Я вроде как ненавижу ее за это. А потом мне становится плохо, потому что она в буквальном смысле ребенок. Несмотря на определенно позаимствованные у мамы туфли на шпильках, которые носит на фотографии, она едва достает Винсенту до подмышки.

— Какого ты был роста? — уточняю я, все еще разглядывая этого нелепого мальчишку на фото.

— На этой фотографии? Без понятия. Однако, на первом курсе колледжа был уже 6,4 фута30. Отличный рост для баскетбольной карьеры и ужасный для одежды.

Я торжественно киваю.

— Найти подходящие штаны было кошмаром.

— Видишь? — говорит Винсент, убирая телефон. — Мы, вероятно, стали бы друзьями.

Я качаю головой.

— Ни за что. Эти волосы и щенячьи глазки? Ты бы разрушил мою жизнь, Винсент.

Мгновение он смотрит на меня, глаза мерцают, словно от желания что-то сказать, но Винсент просто качает головой и поворачивается обратно к книжной полке. Он берет с нее книгу в мягкой обложке. Это пьеса Оскара Уайльда. Если Винсент и заметил, что рядом стоит потрепанный экземпляр «Сумерек», то никак это не прокомментировал.

— Ты же не собираешься начинать читать это мне? — спрашиваю я, усмехаясь.

— Тебе бы это понравилось, не так ли? — бормочет Винсент. Он ставит книгу обратно на полку, прежде чем бросить на меня взгляд. — Я могу рассказать тебе Шел Сильверстайн, если это все еще интересно.

— Ты действительно выучил наизусть одно из его стихотворений?

— Нет.

— Оу.

— Я выучил три.

Из моего рта выходит шокировано-лающий, совсем не сексуальный, смешок.

— Зачем ты это сделал?

Он улыбается.

— Потому что я знал, что ты будешь смеяться именно так.