Пытаюсь натянуть на себя плед, прикрыться, но Дамианис берет меня за руку и тянет к себе.

Отступать не имеет смысла. Я сама начала. Еще утром. Да и зачем себя обманывать? В таком ракурсе Леон выглядит еще эффектнее. Подлецу все к лицу. В очках и строгом костюме, за ноутбуком он заставляет сердце трепетать ничуть не меньше.

С ума сойти! Я впервые вижу так близко мужское достоинство, а в том, что передо мной именно оно, не остается сомнений. Наградил же боженька грека... не только мозгами.

Переборов смятение, касаюсь пальцами крупной головки, провожу по венам и интуитивно обхватываю маленькой ладошкой горячий ствол. Между ног опять становится влажно. Невозможно это контролировать!

С губ Леона срывается шипение, и я тут же напрягаюсь.

— Я ничего не умею и не знаю, как надо...

— Все правильно. Поднеси ладонь ко рту и смочи ее слюной, — велит котяра охрипшим голосом.

До затуманенного разума доходит, что это для увлажнения и шипит Леон оттого, что ему хорошо. Делаю, как он говорит.

Дамианис обхватывает мою кисть и показывает, как двигать ладонью. Несколько мгновений, словно завороженная, наблюдаю за нашими руками, а потом поднимаю глаза на Леона. Такой красивый! Веки прикрыты, челюсти плотно сжаты, крылья носа подрагивают от частого дыхания. Голова слегка откинута назад, а мощная шея и вовсе похожа на произведение искусства.

Я прижимаюсь грудью к груди Дамианиса, чувствуя, как быстро бьется его сердце, целую в шею, подключаю зубы, стараясь не концентрироваться на своих эмоциях в эти мгновения. Внутри уже не просто цунами, а самый настоящий конец света. Пульс долбит в ушах. Страшно и в то же время до одержимости влечет! И сила, и запах котяры. Запретное, но сладкое удовольствие.

Член Дамианиса будто становится еще толще, увеличиваясь в размерах. Подрагивает в моей руке Не сразу понимаю, что происходит. Лишь ощутив сперму на ладони, осознаю, что дилер теперь я.

Продолжаю наблюдать за Леоном, впитывая новые впечатления. Ничего подобного к Христофу я не испытывала даже близко. Сама мысль о нем в такой момент кажется ненормальной! Может, я себе что-то внушила на его счет, придумала то, чего и в помине не было? Ведь рядом с котярой логика самоустраняется и властвуют лишь инстинкты.

— Дай салфетки. — Леон кивает на стол.

Для этого придется подняться и посветить голой задницей. Трусы и шорты остались на полу.

Встаю и со всей присущей от природы грациозностью дефилирую к столу. Беру салфетки и возвращаюсь к Дамианису. Котяра рассматривает меня, слегка прищурившись, и внизу живота опять становится горячо.

— Руку, — командует Леон.

Протягиваю ладонь, и он вытирает с нее остатки спермы. Приводит себя в порядок и садится. Его лицо оказывается напротив моего лобка, и я все так же стесняюсь, однако изо всех сил борюсь с желанием схватить шорты с трусами и скрыться в спальне.

Леон, словно почувствовав, что хочу сбежать, обнимает за ноги, гладит ягодицы, а потом рывком усаживает меня к себе на колени и заглядывает в глаза.

Внутри все переворачивается от того, как он смотрит. Будто я что-то значу для него и все, что сейчас было, — не просто так. Или это моя романтическая сущность хочет так думать?

Котяра проводит носом по щеке. Прижимается лбом к моему лбу и шумно вздыхает.

— С нежностями хочешь, да?

— Хочу…

Ликую, что меня наконец услышали! Может, не стоит бояться быть смелой?

— Надолго меня не хватит. — Он осторожно касается губами уголков моего рта. — Не будь ты девочкой, я бы с тобой не церемонился.

— Тебя лишь моя девственность останавливает?

— Не только.

— А что еще?

— «За каждой вещью в мире нам слаще гнаться, чем иметь ее». Но и иметь тоже будет прекрасно.

— Я не вещь!

— Я в курсе.

— Эти строки… Сам придумал или опять русской классики начитался?