Непорочная - Слава Доронина (2024)

Дамианис то и дело смотрит в телефон, проверяя время. Затем выходит на дорогу и ловит попутку. Нас подбирает какой-то дальнобойщик. С упоением думаю, что сейчас смогу немного перевести дух и расслабиться, но, когда оказываюсь в салоне, в ноздри ударяет противный запах пота и табака. Кажется, меня вот-вот вывернет наизнанку! Прижимаюсь к Леону и прошу его приоткрыть окно.

— Потерпи чуть-чуть. — Он проводит пальцем по моей щеке.

От легкого прикосновения по телу расползаются крупные мурашки и в голове вновь появляется мысль сбежать. Но решаю не предпринимать пока попыток, по крайней мере сейчас. Нет на это сил. Зато есть желание прислониться к плечу Леона и заснуть. Хоть ненадолго. Что я и делаю.

Просыпаюсь от ощущения, что парю в невесомости. Когда понимаю, что нахожусь на руках Дамианиса и он куда-то меня несет, вцепляюсь в его плечи и пугливо озираюсь.

— Тш-ш. Все хорошо. Скоро будем в машине.

Через мгновение я оказываюсь на заднем сиденье.

Съежившись, наблюдаю, как Леон захлопывает дверь и садится рядом с водителем. За рулем Дан. Мы ненадолго встречаемся с ним глазами в зеркале заднего вида.

С минуту он переговаривается с Дамианисом, после чего в салоне воцаряется гробовое молчание и машина трогается места. Я отвожу взгляд к окну и нервно жую губу, чувствуя, как по щекам солеными каплями медленно ползет мое отчаяние и бессилие.

Не знаю, сколько мы едем, но вскоре начинает светать, а в небе все чаще слышен гул самолетов.

Когда Дан останавливает машину у терминала аэропорта, Леон пожимает ему руку:

— Спасибо. Как шумиха уляжется, с меня две недели отгулов.

— Три, — без эмоций говорит Дан.

— Ты сейчас торговаться вздумал? — хмурится Дамианис.

— Четыре, — повышает ставку его финансовый директор.

— Три. Но чтобы был на связи, а не как в прошлый раз.

— Добро, — кивает Дан. — В багажнике сумка. В ней чистая одежда и документы.

Мелькает странная мысль, что, вероятно, жизнь Леона в последние несколько лет тесно связана с риском и подобные неприятности в ней происходят постоянно.

— Ванесса где? Почему телефон не доступен? — произносит он сдержанно, но я улавливаю напряженные интонации.

— В Тель-Авив вчера улетела.

Дамианис сжимает челюсти. Шумно вздыхает.

— Какие-то поручения на ее счет будут? — интересуется Дан.

— До моего возвращения никаких. Остаешься за главного. Если что-то срочное возникнет, ты знаешь, как со мной связаться. По пустякам не беспокоить.

Леон выходит из машины, забирает из багажника сумку и открывает дверь с моей стороны.

— Идем.

Не решаюсь задавать никаких вопросов. Вид Дамианиса к этому не располагает. Прощаюсь тихо с Даном и выхожу на улицу, запрещая себе думать о завтрашнем дне.

Чувствую я себя плохо. Хочется спать, ну или хотя бы выпить воды. Словно прочитав мысли, Леон покупает две маленькие бутылочки и протягивает одну.

— Пей. Небольшим глотками, — командует он.

Я безуспешно пытаюсь открыть крышечку, и тогда Дамианис делает это сам. С жадностью присасываюсь к бутылке и опустошаю ее. Тянусь ко второй, но Леон не дает.

— Не так сразу. — Вместо бутылки он вручает сумку. — Иди в туалет, умойся и переоденься. Я подожду снаружи.

— А потом?

Леон двигает брови — опять злится.

— Сядем в самолет. Логично?

Вполне.

— И куда полетим?

— Отмечать твой второй день рождения. Девушки, которые попадают к Маршаллу, живыми от него не выходят. Психически — так точно. Насчет игрушек ты оказалась права. Только играю в них вовсе не я.

— Да? Не заметила! Мог бы тогда не трогать меня… — Осекаюсь, рвано дыша, но, набрав в легкие побольше воздуха, продолжаю: — Чем ты лучше него?

— Всем. Делать что-то ради другого человека, просто так, не в моих правилах, — чеканит Дамианис.