Адриано - Оливия Торн

Я удивился, когда впервые увидел ее на складе без парика. Ее длинные, вьющиеся каштановые волосы прекрасны.

Даже с растрепанной прической и беспорядочным макияжем она выглядит чертовски сексуально.

Но я отмахиваюсь от этих мыслей и спрашиваю.

— В чем дело?

— Эм… здесь только одна спальня?

— Да. — я говорю. — И что?

— … так… там только одна кровать?

Я понимаю, к чему она клонит.

Иисус.

— Я буду спать на диване, — огрызаюсь я.

— Нет, нет, все в порядке…

Я замечаю, что она шокирована моим тоном, поэтому немного сбавляю обороты.

— Я могу спать где угодно, — говорю я. — Ничего страшного.

— Нет, нет, это большая кровать… я просто хотела уточнить, — поясняет она, затем смотрит на мой стакан с бурбоном. — У тебя… есть еще немного?

— Надо выпить, да?

— Это была хреновая ночь.

— Да. — Я передаю ей свой стакан и тянусь за другим в шкаф.

Она делает глоток и бормочет.

— Ни хрена себе…

Я усмехаюсь, наливая себе еще.

— Хорошая штука, да?

— Что это?!

— Двадцатилетний бурбон из Кентукки. Pappy Van Winkle.

— Это лучшее, что я когда-либо пробовала… он такой мягкий…

— Ты любишь бурбон?

— Не особенно, но этот мне нравится.

— Я заставляю их хранить по бутылке для меня в каждом нашем доме. Если уж мне приходится жить в такой дыре, как эта, то я хотя бы могу хорошо выпить.

Она оглядывает дом.

— Мне не кажется, что это дыра. Я думаю, что он милый. Не мешало бы, конечно, немного декора.

Я понимаю, что дом такой же большой, как квартира ее родителей, и, вероятно, больше, чем то место, где она сейчас живет.

— Все в порядке, — отступаю я. — Просто я привык к немного лучшим условиям, вот и все.

— У вас, наверное, особняк?

— У моей семьи есть особняк. Я просто там вырос.

— Это туда они отвезли мою мать?

— Да.

— Она будет думать, что умерла и попала в рай.

— Для нее это будет хороший отпуск.

Лицо Бьянки смягчается.

— Спасибо. За то, что спас ее.

Я пожимаю плечами.

— Поблагодаришь меня, когда мы найдем твоего отца.

Она выглядит обеспокоенной.

— Ты… ты думаешь…

— С ним все в порядке, — успокаиваю ее. — Мы найдем его.

Мы оба знаем, что вероятность этого очень мала. По крайней мере… шансы найти его живым.

— Все, что у нас сейчас есть, — это надежда, — тихо говорит она. — Не отказывайся от нее, пока не останется другого выбора.

Только через секунду я понимаю, что она цитирует мои слова.

— Верно, — соглашаюсь я. — Я сказал, что верну твою маму в целости и сохранности — и сделал это, не так ли?

Она кивает.

— Так что поверь мне, когда я говорю, что и твоего отца верну в целости и сохранности.

Ее глаза наполняются слезами, и она улыбается мне. Затем кивает. Хорошо.

Я улыбаюсь ей в ответ.

Она стоит и смотрит на меня…

А я стою и смотрю на нее…

Пока она не выпивает остатки бурбона одним глотком.

— Спасибо за выпивку. Я пойду приму душ.

Я киваю, а она поворачивается и уходит.

Черт возьми.

Возможно, мне показалось…

Но я могу поклясться, что между нами проскочила искра.

Однако сейчас не время.

К тому же, возможно, я неправильно понял ее.

Сегодня ей пришлось многое пережить.

В нее стреляли…

Она смотрела, как умирают люди…

Как исчезает ее отец…

Как ее мать держали на мушке…

Она пережила больше, чем большинство гражданских людей переживают за всю свою жизнь, и все это за одну ночь.

Вероятно, она в полном расстройстве.

Не самая лучшая идея пробовать что-либо…

Неважно, насколько она сексуальна.

Поэтому я просто допиваю свой бурбон и наливаю еще.

Глава 25

Бьянка

Душ был лучшим в моей жизни.