— У меня они были… раньше. Я здесь на стипендии… гений. Я не могу получить… постоянное замечание… в свой послужной список. — Она задыхается.

Выпрямившись во весь рост, я надавил на ее плечо.

— Встань.

— Теперь ты хочешь… позлорадствовать? Пожалуйста… просто оставь меня… в покое. — Ей это удается. — Ты сказал… что оставишь.

Я сильнее надавливаю на ее плечи, заставляя ее стоять прямо.

— Плечи назад, грудь держи открытой вот так. — Я демонстрирую. — Когда ты наклоняешься, как раньше, ты закрываешь свои легкие и тебе становится труднее дышать.

Она делает, как я говорю, и ей удается сделать несколько более глубоких вдохов. Я беру ее руку в свою правую и обхватываю ее большим пальцем. Я сильно сжимаю ее, и она вскрикивает.

— Сосредоточься на моем прикосновении. Не думай ни о чем другом, просто сосредоточься на моей руке. — Она снова сильно сжимает мою руку. — Хорошая девочка.

Моя левая рука мягко обхватывает ее горло. Моя хватка легкая, едва ощутимая.

Она смотрит на меня. Ее взгляд непроницаем, ее грудь все еще неровно поднимается и опускается. Я провожу большим пальцем по точке ее пульса, отслеживая его биение.

— Сфокусируйся на дыхании. Ты не умираешь, все в порядке.

Я могу дотянуться большим пальцем до ее рта с того места, где моя рука лежит на ее горле. Пока я говорю, нежно поглаживаю ее пухлую нижнюю губу, цвет которой все такой же кроваво-красный, как и тогда, когда я впервые увидел ее.

Ее рот слегка приоткрывается в ответ, и я, пользуясь случаем, сокращаю расстояние между нами и втягиваю ее верхнюю губу в свой рот. Это не поцелуй, а проба. Мне нужно проверить, так ли хороши ее губы на вкус, как они выглядят. Засасывая ее в рот, я провожу кончиком языка по ее губе, а затем резко прикусываю ее.

Когда я отпускаю ее, она хнычет. Звук проникает прямо в мой член.

Трахните меня.

Я смотрю на Беллами. Она застыла на месте, ее глаза расширены, а пальцы прижаты к губам в недоумении. Довольная улыбка растягивается на моем лице, когда я замечаю, что ее верхняя губа кровоточит.

Три громких стука в дверь заставляют нас отстраниться друг от друга.

— Мисс Уорд, вы здесь? — раздается из-за двери голос Торнтона. — У вас есть тридцать секунд, чтобы выйти отсюда, прежде чем я добавлю к вашему счету еще две недели наказания.

Я выхожу раньше нее, оставляя ее собирать свои вещи трясущимися руками.

Торнтон проводит для нас самую бесполезную в мире экскурсию, тратя на это полчаса моей жизни. Это пустая комната с полками, которые нужно сложить.

По-моему, все понятно.

Беллами не произносит ни слова на протяжении всей экскурсии, ее руки защитно скрещены вокруг своей груди, и она бесшумно следует за Торнтоном.

— В течение следующих шести недель вы будете находиться здесь каждый будний день в пять часов вечера без перерыва. Я хочу раз в две недели получать информацию о ваших успехах. И мисс Уорд, — она поднимает на него глаза, когда он произносит ее имя. — Само собой разумеется, что нам придется официально пересмотреть статус вашей стипендии в контексте этих новых событий.

Она почти незаметно кивает головой, шепча пораженное

— Да, сэр.

— Вы свободны.

Не дожидаясь, пока ей скажут это второй раз, она хватает свои вещи и уходит, прежде чем он успевает передумать.

Торнтон хлопает меня по плечу.

— Не обижайся, сынок. Ты же знаешь, что в такие моменты я не могу проявлять никакого фаворитизма.

Он проходит мимо меня, но я хватаю его за лацкан пиджака и удерживаю на месте.

— Ты не будешь ничего пересматривать.

— Прости?

— Я не люблю повторяться, — говорю я ему. — Ты не будешь рассматривать ничего, связанного со стипендией Беллами, и не будешь вносить в ее личное дело постоянное замечание.

Она не может уйти сейчас. Это становится все интереснее.