Ее грудь превратилась в огонь мусорного бака. И отъезд в аэропорт, не попрощавшись, не даст ей того оправдания, которого она хотела. То, как она продолжала смотреть на входную дверь дома, надеясь, что он войдет в нее, делало это очевидным.

Сарай привлек ее внимание через окно. Запрещено. Ей не разрешалось входить туда и вмешиваться в процесс его брожения.

Ну, очень плохо.

Натали засунула ноги в какие-то тапочки и вышла из спальни, перешагнув через лежащую кошку на пути к входной двери. Она рывком открыла ее, ненавидя то, как надежда на то, что грузовик Августа будет припаркован снаружи, зародилась в ее груди. Не было. Там не было ничего, кроме пустой бетонной плиты, украшенной масляными пятнами.

С комом в горле она вошла в сарай. Она с удивлением обнаружила, что чем дальше она заходила в закрытую мастерскую Августа, тем больше ослаблялись тетивы в ее груди. Конечно, у нее не было его явного согласия быть там, среди его вещей, но она никогда не давала согласия на то, чтобы он заставил ее влюбиться в него только для того, чтобы быть изолированным. Держать на расстоянии. Близко, но не слишком близко, как держала ее семья.

Август не должен был поступать с ней так же.

Натали поняла, что смотрит на ряды дубовых бочек сквозь пелену слез. Ее нос был в огне, и это пламя следовало по следу керосина к мертвому центру ее груди, освещая этот печальный, страдающий орган и превращая его в пепел. Частично.

Какая-то его часть, должно быть, осталась бьющейся, потому что она смахнула слезы и выдернула пробку из первой бочки, сразу распознав необходимость фильтрации.

Никто не хотел ее помощи, особенно Август.

Ну, это было чертовски плохо, не так ли?

* * *

Я заснул. Как я мог заснуть, пока она ждала меня?

Как я мог это сделать ?

Когда Август занял свое обычное место возле дома, его желудок уже превратился в кипящий котел с кислотой. Поскольку она не отвечала на его звонки, они перешли прямо на голосовую почту, и теперь ее синий хэтчбек исчез. Машина Натали. Пропала.

Он выпрыгнул из грузовика и, не теряя ни секунды, начал кричать:

— Натали.

Ее не было в доме. Он знал это, потому что, если бы она была где-нибудь поблизости, он бы почувствовал ее желанное присутствие. Несмотря на эту интуицию, он чуть не вышиб дверь дома, потому что его пальцы не работали достаточно хорошо, чтобы открыть ее, все время выкрикивая ее имя.

Когда он вошел внутрь, там было мертвая тишина. Угроза сидела на краешке стула в столовой, морда ее выражала не что иное, как обвинение. В панике он достал свой телефон и позвонил Натали, проклиная синюю полосу, когда он снова переключился на голосовую почту. Может быть, она только что ушла в Вос-Винъярд? Может быть, она настолько разозлилась на него, что перевезла некоторые из своих вещей обратно в гостевой дом? Потому что да. Его жены не было ни в спальнях, ни в ванной, а ее гребаной зубной щетки не было — факт, из-за которого его трахея сжалась до размеров крошечного отверстия.

— Нет. Нет нет нет…

Джулиан узнал бы, если бы она пошла в гостевой дом.

Он позвонит ему.

Август не замечал, что его рука дрожит, пока не набрал номер брата Натали.

— Да? — ответил профессор на втором звонке.

— Натали у тебя? — Август рявкнул в трубку.

— Она приезжала. Но она ушла. — Долгая пауза, какой-то скрип. — Это было более двух часов назад. Она тоже не отвечает на твои звонки?

— Если бы она отвечала, я бы тебе не звонил!

— Хорошее замечание, — сказал Джулиан, и Августу очень, очень не понравилось, что этот обычно невозмутимый чувак звучал взволнованно. — Все в порядке. Сделайте глубокий вдох. Она была явно расстроена, я просто не думал, что она действительно уйдет…