Мое темное желание - Л. Шэн, Паркер Хантингтон

Закончив кончать, я облокотилась на полки, задыхаясь, обессиленная и совершенно бескостная. Я пыталась перевести дыхание, пока голоса, доносившиеся из коридора, становились все громче.

— …Что это за черт? — Даллас прищелкнула языком. — То, что он зарезал ублюдка, я могу понять. Даже сочувствую. Но он должен ответить на вопросы своего адвоката.

Шаги гулко отдавались по коридору.

— Бретты и Джаспер только что ушли. — Это сказал Ромео, его голос был ровным. Почти скучающий. — Подписали все отказы и соглашения, которые адвокат Зака впихнул им в глотку. Он в полном порядке. — Пауза. — Кстати, о договорах о неразглашении…

— Знаю, знаю. — Оливер вздохнул. — Первое правило Бойцовского клуба. Не желай сексапильной жены своего лучшего друга.

— Оливер.

— Я обижен, что ты думаешь, будто я наркоман.

— Я обижен, что ты думаешь, будто я настолько глуп, чтобы доверять тебе после бутылки Clase Azul.

— Мне обидно, что тебе обидно, что…

Их шаги продолжались, удаляясь от библиотеки. Я же тем временем застыла на месте, не смея выдохнуть.

Порыв холодного ветра лизнул мой вход.

Наконец, когда тишина сохранялась уже целую минуту, я испустила дух.

Вставай, безрассудная идиотка. Приведи себя в порядок. Выбрось этот портсигар в окно.

Приди в себя, Фэрроу Баллантайн.

— Фэрроу.

Я не сразу поняла, что мое имя прозвучало не в моей голове. Хриплый голос Зака отскакивал от стен и звучал на этот раз как робот.

Мои глаза распахнулись.

Они тут же метнулись к углам потолка. По диагонали сверху висела камера.

Направленная прямо на меня.

Боже мой.

Он видел, как я мастурбировала в его доме.

Он видел мою широко раскрытую киску.

Мои пальцы, играющие с ней.

Портсигар.

Портсигар, портсигар, портсигар.

Мне хотелось сгореть прямо там и тогда.

Но я отказалась выглядеть униженной.

Я прочистила горло и улыбнулась в камеру.

— Да?

— Ты закончила загрязнять мою библиотеку? — Это прозвучало спокойно. Невозмутимо и безрассудно.

Меня вдруг разозлило, что он не ворвался в комнату, как только увидел, что я раздвинула ноги. Не швырнул меня к окну и не оттрахал до потери сознания.

Я опустилась на полки, не раздвигая ног.

— В основном.

Я знала, что он все равно все видит.

Мой набухший клитор. Мои розовые складочки. Соки, стекающие по моим бедрам на его ковер. Остатки крови от пальца Бретта, рисующего неаккуратные мазки на моих бедрах.

Но я отказалась показать ему слабость.

— Что именно в комнате тебя возбудило? Это были твердые обложки Достоевского и Мураками или картины Дега?

Я смахнула со лба челку.

— В основном это было отсутствие тебя.

Он хихикнул на другом конце интеркома. Статический шум, который все равно успел проникнуть в мое нутро.

Я вытерла руки.

— Мы закончили болтать?

Мне захотелось встать и привести себя в порядок. А потом, очевидно, забиться под камень и провести остаток жизни, сокрушаясь о случившемся.

— Почти. — Молчание. А потом: — Соси свои пальцы.

Я хотела бросить ему вызов. Отказать ему. Но…

Я также хотела сделать это для себя. Мои соски уже снова запульсировали, и мое тело пришло в движение по его хриплому приказу.

Я повернула голову, чтобы усмехнуться в камеру.

— Попроси вежливо.

Он сделал паузу, обдумывая это.

— Будь любезна, засунь пальцы в рот и попробуй, как действует на тебя само мое существование.

— Много наглости?

— Много. И все это, от корня до кончика, вот-вот заполнит твою киску, попку и рот. Скоро.

Дрожь нетерпения и эйфории прокатилась по мне. Я хотела этого. Я хотела этого больше всего на свете в этот момент.

Я провела влажным пальцем по соску.

— Как ты думаешь, ты способен прикоснуться ко мне?

Еще один такт молчания.

Он твердо ответил:

— Я знаю, что могу.