В выходные я ходила по магазинам и нашла оливково-зеленое платье с открытой спиной и длинными рукавами в любимом бутике. Округлости по бокам подчеркивают задницу и я знала, что Трентону понравится вырез на груди и спине.

Такое чувство, что все мысли в последнее время вращаются вокруг него. Это больше, чем порно, которое я ему отправляю. Я купила это платье, потому что хотела свести его с ума. На днях после тренировки удивила его сэндвичем со свининой, потому что знала: он будет голоден.

Я веду себя так, словно эти отношения настоящие, как будто он — мой настоящий парень.

Границы становятся размытыми, и винить некого, кроме себя. Я — та, кто предложил заняться сексом. Мы не были бы так близки, так интимны, если бы не я.

Тем не менее, мысль о том, чтобы взять перерыв сейчас, заставляет внутренности скручиваться. Я не хочу прекращать это. Не хочу ничего менять.

Просто беспокоюсь о том, что будет с моим сердцем, когда все закончится.

Пальцы Трентона скользят по ребрам, посылая мурашки по коже, когда он медленно опускает руки вниз по талии к бёдрам, и тревоги, давящие на разум, рассеиваются в одно мгновение.

— Скажи мне, детка, — шепчет он. — Если я просуну руку под платье, твоя киска окажется мокрой?

Я бросаю взгляд на Арию, но та занята танцем с Крумкачевым.

Я поднимаю руки и обхватываю ими шею Трентона, откидывая голову ему на грудь.

— Почему бы тебе самому не проверить?

Рука скользит под платье и кончики его пальцев касаются мягкой, мокрой киски сквозь трусики. Я прикусываю нижнюю губу, чтобы не застонать, хотя сомневаюсь, что меня бы услышали из-за грохочущих басов.

— Хочу взять тебя прямо здесь, — он покусывает меня за шею. — Думаешь, кто-нибудь заметит?

Я улыбаюсь и поворачиваюсь к нему лицом.

— Думаешь, спохватятся, если мы просто уйдем?

Не говоря больше ни слова, Трентон тянет меня через переполненный зал, лавируя между людьми, пока мы не добираемся до выхода.

Волнение охватывает обоих, когда мы выходим на улицу. Прохладный ночной воздух касается вспотевшей кожи. Трентон прижимает телефон к уху, вызывая водителя команды, который ждет за углом и крепко сжимает мою руку.

Но перед нами резко вспыхивает вспышка, затем другая и следующая, пока не начинается какой-то ад. Все, что я вижу — сплошные пятна.

— Трентон!

— Кэссиди!

Нас окружает толпа неистово кричащих людей, которые делают снимки так быстро, что это похоже на вспышку стробоскопа.

Трентон сует телефон обратно в карман и тянет меня за руку.

— Давай, сюда.

Мы пробираемся сквозь толпу, Трентон расталкивает людей, чтобы расчистить проход. Папарацци тычут нам в лицо камерами, пренебрегая личным пространством или безопасностью.

Затем незнакомый мужчина хватает меня за руку, оттаскивая от Трентона. Я спотыкаюсь о чью-то ногу и падаю, разбивая колено об асфальт. Резкая вспышка боли проносится через ногу, заставляя вскрикнуть. Я прикрываю голову обеими руками, молясь, чтобы никто на меня не наступил.

— Отвали от нее нахуй! — я различаю голос Трентона сквозь шум. — Отойди, мать твою, ублюдок!

Меня поднимают с земли и паника тут же начинает охватывает, но только до тех пор, пока я не вижу лицо Трентона.

— Это я, детка. Это я. Держу тебя.

Я хватаюсь за его плечи, когда тот поднимает меня как невесту, и зарываюсь лицом в его шею, пытаясь спрятаться от камер. Не поднимаю глаз, пока мы не оказываемся в безопасности в машине.

— Ты в порядке? — Трентон сжимает мое лицо, его широко раскрытые от беспокойства глаза мечутся между моими. — Мне так жаль, что не смог вытащить тебя оттуда раньше. Сильно болит колено?

— О, черт.

Колено уже опухает, кожа вокруг пореза становится светло-фиолетовой, а по голени стекает струйка крови.

— Я споткнулась. Не видела, куда иду из-за вспышек.