Трэвис - Миа Шеридан

Я положила свой синий сарафан в чемодан, мое сердце сжалось при воспоминании о том дне, когда я надела его на фестиваль черники, и я могла поклясться, что на мгновение услышала смех и почувствовала теплое солнечное сияние на своих плечах. Я скомкала этот «сарафан-воспоминание» и засунула его под туфли.

Черника сидела, прислонившись к моей подушке, и я печально смотрела на нее, вспоминая волнение, когда Трэвис выиграл ее, радость, когда он передал ее в мои руки. Я должна оставить ее здесь. Мне было бы больно смотреть на нее. И она была всего лишь плюшевой собакой. Я прижала ее к груди, закрыв глаза и зарывшись лицом в ее плоский, пятнистый мех. От нее пахло пылью. Она очень долго пролежала на полке.

Резкий стук в мою дверь вырвал меня из моих унылых мечтаний и бесполезных попыток собрать воспоминания в комок и затолкать их под обувь. Они просто продолжали накатывать, видение за видением моего пребывания в Мэне. И я так боялась, что так будет всегда.

— Хейвен! Открой, это я.

Я распахнула дверь, и он ворвался внутрь.

— Истон, что ты…

Он схватил меня за плечи, слегка встряхивая, его лицо осветила усмешка.

— Ты не поверишь, что произошло.

Я оглядела его с ног до головы. Его улыбка была яркой, и все же все остальное в нем выглядело… не очень. Его волосы торчали во все стороны, под глазами были темные круги, и казалось, что он спал в одежде.

— Ты выглядишь ужасно.

— Знаю! — ответил он, отпуская мои руки. — Ребята из пожарной части пригласили меня на вечеринку. Даже после того, что случилось, они сплотились вокруг меня. — Что-то, похожее на удивленную благодарность, на мгновение изменило черты его лица, и от этого у меня внезапно перехватило дыхание. Ребенок, которого регулярно избегали, мужчина, которого совсем недавно публично унизили, был принят. — Я не спал всю ночь, пил, курил и играл в азартные игры, — гордо закончил он.

Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица.

— Азартные игры?

О Боже.

Не думала, что все может стать хуже, но Истон доказал мою неправоту.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не играл на наши деньги. Это все, что у нас есть. — Я знала, что он был опустошен после городского собрания… смущен… пристыжен, но действительно ли он был настолько саморазрушителен, что оставил бы нас на мели посреди штата Мэн без работы (мы бы оба уволились) и места для ночлега (я бы сообщила Бетти, что сегодня мы выписываемся из гостиницы «Желтая шпалера»)?

Но он покачал головой.

— Нет, нет. Я имею в виду, да, три тысячи из них…

— Три тысячи! — пробормотала я.

У нас было всего три тысячи две сотни, которые мы отложили за последние два года, так что, если мы где-нибудь осядем и не сразу найдем работу или моя машина сломается, у нас будет подушка безопасности. У меня отвисла челюсть. Мы оба обещали не прикасаться к этим деньгам. Я даже не смогу заплатить Бетти за наше пребывание.

— О Боже мой, о Боже мой…

— Нет, послушай! Я выиграл! Я выиграл! Я удвоил эти деньги. — Он отвернулся, приглаживая рукой свои и без того растрепанные волосы. Когда он снова обернулся, ухмылка стала шире.

Я застыла на месте, наблюдая за ним, мое сердце колотилось в горле, желудок скручивало, пока я метала кинжалы глазами. Я собиралась убить его.

— Ты меня слышала? Я сказал, что удвоил наши деньги!

— Ты мог потерять каждый цент, — сказала я сквозь стиснутые зубы. — Ты когда-нибудь думаешь, Истон?