Одно его присутствие успокаивает меня. Но когда он смотрит на меня так, как смотрит сейчас, — уверенно, расслабленно, в уголках глаз появляются морщинки, — я знаю, что он чувствует себя таким же легко и счастливо, как и я.

— Работаешь?

— Вроде того. Пишу.

— Пришло вдохновение?

— Что-то в этом роде.

Он входит в кабинет, с мужской грацией направляясь к письменному столу.

— Почему ты меня не разбудила? Я бы спустился с тобой.

— Я знаю, но ты спал. И храпел.

— Забавно.

Я закрываю свой ноутбук, когда он подходит. Старая привычка. Дурная привычка.

— Прости, — я качаю головой.

— Эй, — он осторожно берет меня за подбородок пальцами. — Не нужно извиняться. Делай, что считаешь нужным. Это то, что мы обсуждали, верно?

— Верно, — я киваю, благодарная за то, что Генри придал такое большое значение тому, о чём я с ним говорила. — Спасибо.

— Тебе не нужно благодарить меня, любимая.

Я таю каждый раз, когда он так меня называет. Возможно, это моё любимое ласковое обращение.

Генри нежно целует меня в губы. Когда его взгляд падает на телефон на краю стола, он выгибает бровь. Я сразу же вспоминаю о нашем времени наверху.

— Могу я посмотреть фотографии, которые ты сделала?

Что-то происходит между нами. В то время это казалось забавной идеей. Теперь мне неловко от того, что я это предложила. Я никогда не делала подобных снимков, не предназначенных для того, чтобы их увидел кто-то другой. Но когда он встал на краю кровати, солнечный свет окутал его мягким сиянием, все блестящие мышцы и озорную улыбку, что-то заставило меня запечатлеть этот момент.

Я спросила, могу ли я сфотографировать его, и он без колебаний согласился. Получив его доверие, оказанное так щедро, я поняла, что никогда больше не сделаю ничего, что могло бы его подорвать.

Я сделала несколько его фотографий. Наших. И он сделал несколько моих.

— Ты смотрела их? — спрашивает он.

— Пока нет.

— А хочешь?

В ответ я открываю галерею. Он ведет меня к дивану, где сажает к себе на колени. Устраиваясь поудобнее в тепле его тела, я нахожу первую фотографию и протягиваю ему телефон.

Это Генри. Полностью возбужденный. Голодный взгляд его игривых карих глаз. Красивые линии его крепкого тела выставлены на всеобщее обозрение, словно сам Микеланджело довел его до совершенства. Я даже не осознаю, что пялюсь на него, пока Генри не откашливается.

Посмеиваясь, чтобы скрыть свою внезапную застенчивость из-за того, что меня снова застукали за его разглядыванием, я откидываю голову назад и кладу её ему на плечо.

— Спасибо тебе, — шепчу я, когда наши взгляды встречаются.

Он целомудренно целует меня в уголок рта.

— Ты можешь сфотографировать меня в любое время.

— Нет, — я немного смеюсь. — Но буду знать. Я имела в виду, — я делаю глубокий вдох. — Спасибо, что позволил мне быть здесь, — я проглатываю нерешительность и годы неуверенности в себе, которые мешают мне сказать больше. — И…за то, что сделал это место безопасным, — я выдыхаю последние слова, затем зарываюсь лицом в основание его шеи. Да, я прячусь. Выражать свои эмоции и произносить эти слова вслух непросто, но Генри заставляет меня чувствовать, что однажды это будет просто. — Кроме того, это, возможно, моя любимая фотография на свете.

Он смеется, и я наслаждаюсь этим звуком. Быть здесь с ним…после всего. Я не могу отрицать, что моё сердце поет каждый раз, когда он рядом. Когда он снова смотрит на меня, самодовольное выражение его лица просто очаровательно.

Я сглатываю и спрашиваю:

— Что будет дальше?

Генри целует меня в висок, прежде чем перейти к следующему снимку. На этот раз мы оба пялимся.

— Как ты это сделала?

— Я не знаю.