Балерина - Надя Лоули (2014)

— С Борисом Александровичем мы как-нибудь сами разберемся! И с моей подопечной тоже… — И он всем видом показал, что разговор закончен.

— Но только почему-то в настоящее время твоя Борткевич встречается с Мушаном, который засветился в таких действиях! — злорадно воскликнул Рожков. Петренко молчал. Ему все это не нравилось, наверное, действительно что-то случилось… Уж больно напористо ведет себя «наружник». Неужели эта тихая и послушная на вид Верочка Борткевич обошла его, старого дурака, по всем параметрам?

От этих мыслей он досадливо поморщился, предчувствуя, какие неприятности его ждут, если что… и примирительно сказал:

— Федя, не кипятись! Можешь ты мне сказать, что же произошло, в конце концов?

Рожков, довольный такой почетной миссией, как ткнуть носом высокомерного, по его мнению, «куратора», которого терпеть не мог, затараторил:

— Ну, хорошо, слушай: в данный момент кавалер, как ты говоришь, «чистейший алмаз» — уже, наверное, передает отснятые пленки парижских резидентов КГБ, Волковых, твоей подопечной. Для дальнейшей передачи их, как мы понимаем, Элизабет Вайт!

Федя Рожков с удовольствием отметил, что Петр Петрович побледнел.

— Ты уверен в этом?

— Сто процентов! — И Федор сочувственно развел руками, мол, извини, друг…

— Если это так, то что я должен делать сейчас? — глухим голосом спросил Петренко.

Рожков, возбужденный разговором и надвигающимися событиями, с энтузиазмом начал обрисовывать план дальнейших действий.

— Понимаешь, Петрович, в данный момент она получила фотопленки от Антуана Мушана и направляется домой. — Федор наслаждался ролью руководителя этой операции: — Ты, Петрович, сейчас иди к себе. Как только Борткевич войдет, я позвоню по внутреннему телефону — три гудка! — Рожков возбужденно потер руки. — После этого сразу иди к ней… Понял?

Петрович обреченно кивал головой в знак согласия:

— Так. Понял. Что дальше? — а про себя с раздражением думал: «Ну Зверев, хорош, за моей спиной орудовать! Посмотрим еще…»

Федя повелительным тоном продолжал:

— Ну потом, по обстоятельствам… Сделай вид, что все нормально и мы не курсе. Расспроси о делах и попроси, чтобы рапорт написала. Мол, срочно надо начальству — утром. Дай ей час на это…

Петренко внимательно слушал и тихо промолвил:

— Хорошо…

— Смотри, не выдай, что она подозревается в чем-то. Спокойно, по-хорошему!

Петрович выдохнул:

— Я ей покажу по-хорошему! — и со злостью в голосе обронил в сторону: — Паскуда!

— Я сказал тебе, по-хорошему, Петрович! — оборвал его Рожков. — Вот после получения рапорта посмотрим: если сознается и напишет обо всем — одно дело. Если нет… — он серьезно посмотрел на упавшего духом старшего товарища, и ему даже стало жалко его — и Федор вздохнул: — Если нет — будем брать! Ребята уже наготове.

Петрович еще больше побледнел, понимая, что при таком раскладе дел его карьера наставника молодых кадров кончена. Тридцать лет службы коту под хвост!

— Все, Федь, я пошел… — и Петренко, не прощаясь, поднялся к себе.

30

В окне электрички мелькали знакомые пригородные станции и мрачные многоэтажки спальных районов столицы. Жорж беспокойно осматривал каждую платформу, во время двухминутных остановок поезда, но ничего подозрительного не заметил. Тихо и спокойно. В это послеобеденное время рабочей недели народу почти не было. Мельком он еще раз оглядел вошедших пассажиров — школьники шумной ватагой пронеслись мимо в следующий вагон — и успокоился. Прикрыв глаза, начал прикидывать дальнейшие действия. «Сейчас два часа. Прекрасно, у меня много времени до вечера, — рассуждал он, как будто ничего не случилось, — пообедаю в привокзальном ресторане. Позвоню Алле из кабины автомата. — Жорж при этой мысли улыбнулся, потом вздохнул. — Отменю встречу на неопределенное время, почитаю газеты в зале ожидания. Надо дождаться темноты».