Проводница - Елена Ласкарева (2001)

Ольга схватилась руками за подоконник. Ей показалось, что она сейчас упадет, потому что земля вдруг начала переворачиваться перед глазами, закружилась в лихорадочном темпе, в воздухе поплыли беспорядочной чередой красные пятна, потом все вокруг резко потемнело… и опять встало на свои места.

Мир не перевернулся. Земля не сорвалась со своей оси. И Ольга не умерла от неожиданного страшного известия. И даже не упала в обморок.

Она устояла на ногах, вцепившись побелевшими пальцами в край подоконника, и только глухо выдохнула:

— Когда?

— Позавчера ночью, — ответил Мишка, невероятно обрадованный тем, что она ведет себя адекватно.

— Кто?

— Если бы знать, Оль… Менты разбираются… — промямлил он.

— Где?

Дома…

— Как?

— Что «как»? — растерялся Мишка.

— Я хочу знать, как он умер… — чужим голосом, словно не слыша саму себя, произнесла Ольга.

— Оль, не надо… — замялся Мишка. — Зачем тебе? Его ведь уже не вернешь… Какая разница…

— Я хочу знать, — тупо и упрямо повторила она.

— Ему… Ну, в общем, перерезали горло. — Мишка переглотнул. — По почерку, сама понимаешь…

— Чехи, — кивнула Ольга. Так в прилегающих к Чечне областях называли чеченцев.

Мишка кивком подтвердил ее догадку и торопливо добавил:

— Я не знаю, Оль, какие у вас с Никитой дела были… Любовь-морковь или что посерьезнее… Но ты мне не чужая. Мы с тобой на одном горшке сидели и по этому двору с голой задницей бегали… А потому я тебе как сестре скажу, уезжай, Олька, от греха подальше. Рот на замок и ноги в руки. Никита никогда лишнего не трепал, а вот хоронить будем… — Он тяжело вздохнул. — Ты поняла меня?

— Поняла, — безжизненным тоном отозвалась Ольга. — А когда похороны?

— Послезавтра. Мы с ребятами скинулись, заказали, что положено, матери его телеграмму дали… Ты извини, Оль, мне еще на кладбище место выбрать надо и водки купить.

— Я с тобой, — решила Ольга.

— Нет, не надо, — Мишка хотел отказаться, ему не с руки было возиться с ней, но Ольга уже надела кроссовки и выскочила под дождь.

— Окна закрой, — напомнил Мишка.

— А! Что у нас брать! — отмахнулась она.

Никиты больше нет… И никогда не будет… Ольга думала об этом постоянно, но никак не могла до конца осознать эту мысль. Она все время возвращалась к ней и внутренне удивлялась, что не чувствует острой боли. Все ощущения как будто притупились. Слова окружающих звучали, словно через слой ваты, а очертания предметов виделись сквозь серую пелену…

Она не понимала, что значит: никогда… Мозг отказывался охватить и осознать такое глобальное понятие. Ни-ког-да… Это нельзя ощутить, пощупать, потрогать… Это не завтра и не послезавтра…

Никогда… Значит, Никиты не будет ни через месяц, ни через год… Но ведь когда-нибудь он должен появиться! Потому что это не может быть правдой! Она подождет… Как ждут из тюрем и лагерей, как ждали с войны… «Жди меня, и я вернусь… Только очень жди…»

Чепуха… Как бы исступленно она ни ждала, как бы ни молила Бога вернуть его, Никита не вернется… Это процесс необратимый… Смерть не поезд, она не может дать обратный ход… И нельзя дернуть стоп-кран.

Никиты больше нет. И это непонятно. Как это нет, когда он стоит у нее перед глазами. Кажется, протяни руку, и можно коснуться его щеки… провести пальцем по горячим губам… взъерошить волосы… Можно прижаться к крепким бедрам, ощутить на виске его дыхание, скользнуть ладонью по груди и припасть головой к уютной ложбинке под ключицей — созданной природой выемке для ее щеки…

Это как конструктор «Лего» — впадинка и выпуклость должны совпасть и притереться… И у них с Никитой так же: его впадинки — ее выпуклости, и наоборот — все подходило, притиралось идеально, словно они были созданы друг для друга, как две детальки Божественного конструктора…