Проводница - Елена Ласкарева (2001)

— Ой, да прекрати ты, Оля! — сморщилась Ксения. — Не стану я ничего с Антоном делать, раз ты не хочешь. Только не надо опять ругаться, а? У меня знаешь, как сердце кровью обливалось, когда вспоминала, как мы с тобой в последний раз распрощались…

— Ладно, не буду, — буркнула Ольга и отвернулась.

Ксения поднялась, взяла сумку.

— Ты когда в рейс?

— Еще не знаю.

— Ну, пока, что ли?

Ксения неловко шагнула вперед и обняла Ольгу.

Та тоже прильнула к ней на секунду и неловко отстранилась.

— Отвыкла я от нежностей, мать. Пока… Возвращайся…

Ксения остановилась в дверях, помедлила и сказала:

— Я вот что еще подумала… Я ведь знаю, ты на квартиру копишь, хочешь с Антошей от меня сбежать, как от бешеной собаки.

— Мам…

— Да не спорь, я знаю! — остановила ее Ксения. — Хочешь. Ну и что, много тебе еще осталось?

— Немного, — Ольга отвела глаза.

Не хотелось говорить матери, что все накопленное осело в чужом кармане. Узнает, что Ольга пустая, опять начнет изгаляться, права свои качать…

Ксения тяжело вздохнула:

— А может, передумаешь, а, Оль? Ты подумай, как я тут одна? С кем поговорить? О ком мне заботиться?

— Ой, мать, — покачала головой Ольга. — Это ты сейчас такая добренькая. А через годик опять начнешь гнать да попрекать… Разве ж это в первый раз? Ты вспомни, сколько ты мне говорила, писала: приезжай, доченька, живи… И что? На горе мочало — начинай сначала?

— Нет, что ты! — воскликнула Ксения. — На этот раз честно. Вот те крест! — И она размашисто перекрестилась.

Ольга отвернулась и буркнула в сторону:

— Да ты и покрестишься, недорого возьмешь. Плавали — знаем…

— Ох и дура ты, Ольга, — в сердцах сказала на прощание Ксения. — Много ты знаешь! Вот состаришься так же, хлебнешь, как я, не приведи господь.

— Не хлебну! — процедила Ольга.

— Ну и ладно, — покладисто согласилась Ксения. — Время все по своим местам расставит… А ты все же подумай над тем, что я сказала… Может, не будете с Антошей съезжать?

— Подумаю, — пообещала Ольга.

Она уже злилась на себя за недавнюю слабость Размякла, разнюнилась, а Ксения опять все по-своему повернуть хочет. Но ведь стоит Ольге согласиться остаться, как Ксения тут же воспрянет, опять начнет поучать, опять станет носом тыкать, попрекать тем, что они приживалы в чужой квартире…

Вот и как тут поступить? И что придумать, уму непостижимо…

А может, она правду говорила, что не станет больше мотать нервы? Может, сумеют они жить нормальной дружной семьей, как все люди? И будут просто счастливы, обычным обыденным счастьем, когда радуешься уже тому, что все дома, все живы и здоровы?

Проводив мать, Ольга заперла дверь, достала лист бумаги, ручку, и села к столу. Первую фразу она вывела легко, она давно была заготовлена.

«Довожу до вашего сведения, что я, Коренева Ольга Павловна, получила на станции Тоннельная и привезла в вагоне своего поезда в Москву приблизительно десять мешков белого порошка, предположительно гексогена. Я полностью сознаю свою вину и хочу в меру сил помочь следствию».

Она написала о погибших Никите и Лидке, связав их смерти с опасным грузом, и об отцепленных цистернах, указав число и время. Пусть сами разберутся, какой там был состав. В общем, флаг им в руки.

Ольга сложила свое послание, запечатала в конверт, подумала и написала сверху: «Москва. ФСБ. В отдел по борьбе с терроризмом».

Вот так, Лидка. Вот так, Никита. Пусть те, кому положено, получат по заслугам.

Она пошла к главпочтамту и опустила письмо в ящик для срочной корреспонденции.

Ольга не знала, что через несколько часов ее письмо будет вынуто из ящика и отправлено вовсе не по написанному на конверте адресу.