Между нами пламя - Кира Сорока

– Егор, ты можешь хотя бы при моей сестре не показывать свою лютую ненависть ко мне? – говорит Юлиана нарочито спокойным тоном.

– Ненависть – это слишком сильная эмоция, – тянусь за тостом, намазываю его какой-то сырной хренью. Откусив, продолжаю с набитым ртом: – Ты слишком ничтожна, чтобы я тебя ненавидел.

– Ну ладно тебе... Ты же злишься просто потому, что я с твоим отцом, а не с тобой.

Тост застревает в горле, не давая вдохнуть.

Что за хрень она несёт?

Прокашлявшись, делаю жадный глоток кофе. Проглотив, наконец застрявший кусок, с ненавистью смотрю на мачеху. Юлиана гадко усмехается, довольная, что сумела застать меня врасплох.

– Именно это я и скажу Захару, – продолжает она. – Что его сынок просто хочет меня.

Прямо сейчас мне хочется её растоптать и уничтожить. Но я, сохраняя невозмутимое лицо, небрежно бросаю:

– Скажи. А я покажу ему фото. Ооо... Представляю, как они ему понравятся! А ещё лучше – солью всё в сеть. И, кстати, копии банковских чеков твоих перечислений на счёт бывшего водителя у меня тоже есть. Может, отец не особо дорожит твоим телом, но вот деньгами...

Я вижу, как кровь отливает от её лица. Ей нечего мне ответить. Да, дорогая мачеха, ты в глубокой заднице!

Но этого недостаточно, мне нужно больше. И если бы не мышь этой ночью... Чёрт!

– Ладно... Чего ты хочешь? – тон Юлианы становится деловым.

– Я уже сказал. Чтобы ты ушла из нашей жизни.

– Твой отец меня не отпустит.

Возможно... Слишком много вложено в эту куклу. Но я всё равно хочу, чтобы она с ним порвала. Страдания отца, ну или хотя бы некоторый его дискомфорт и недовольство доставят мне невыразимое удовольствие.

– Скажи, зачем ты платила бабки водителю? – спрашиваю я.

– У него была сложная ситуация. Просто помогла.

– Деньгами отца?

Она всплёскивает руками.

– По-твоему, я вообще не работаю! Не забывай, что за съёмки я получаю неплохой гонорар.

Да ради всего святого! Что она там получает?

– Ты типа такая сердобольная, что ли?

– Да. Удивлён? – невинно улыбается мачеха.

– Оставь этот спектакль для отца, – резко встаю. – Даю тебе неделю, чтобы ты свалила.

– Егор, – она протягивает руку, смыкает пальцы вокруг моего запястья. – Пожалуйста, сядь.

Но я упрямо стою и просто смотрю на неё сверху вниз.

– Тебе же известно, что никакие компроматы не помогут. Твой отец в них не поверит. Точнее, не поверит тебе. Я с ним не разведусь. Придумай что-нибудь более реальное, что ли.

И хотя я вовсе не хотел этого говорить, всё-таки выпаливаю:

– Где моя мать?!

Её глаза округляются.

– Да откуда мне знать? Мы с Захаром о ней не говорим.

– Так поговори и выясни!

– Он не скажет.

Но я вижу, что она просто не хочет поднимать эту тему. Ей удобно так, как есть. Мой отец полностью принадлежит Юлиане. С тех пор, как мать пропала со всех горизонтов, нет ни единого шанса его потерять. Только моя мама могла отнять у неё отца. По всей видимости, Юлиана думает именно так.

Наш разговор в явном тупике, и я развожу руками.

– Слушай, уходи, а? Найди себе другого папика. Тебе же это не сложно...

С усмешкой скользнув по её фигуре, ухожу, больше не собираясь её слушать. А у дома нос к носу сталкиваюсь с мышью. Её лицо перекошено гневом.

– Ты угрожаешь моей сестре?! – восклицает она. – Шантажируешь её? Вынуждаешь развестись? Ты вообще в своём уме? Это же не твоё дело!

– Ой, всё, отвали, – обхожу её, боднув плечом.

– Нет, подожди! – хватает меня за футболку и дёргает так, что та трещит по шву.

И явно испугавшись того, что сделала, сразу отдёргивает руку и шепчет ошеломленным голосом:

– Ой... извини...

Смотрю на свою футболку, потом в лицо Алины.

– Я дам тебе всего один совет: не лезь в это. Это касается только нашей семьи.

– Но Юлиана – и моя семья, – тихо произносит мышка.