Мой друг - Оливия Лоран

По телу бомбят раскаты возбуждения, член в какой-то агонии скользит по промежности Ми, утопая в ее наслаждении, и требует войти на свою уже захваченную территорию. Осознанно торможу порыв, растягивая и без того лютое удовольствие.

Мила же… раскрывает ноги шире, выгибается навстречу и так сладко стонет… А когда обхватывает меня ладошкой и направляет к своему входу — из глаз словно искры летят.

Толкаюсь на всю длину не слишком спешно, но достаточно быстро, чтобы одуреть от предельных ощущений. А они другие… Не такие как в первый раз. Помутненным рассудком не сразу допираю, в упор не вижу причин.

Прошибает глобально. По всей площади тела колотит нещадно.

Пока натужно перевожу дыхание, Ми побуждает к движению — то прижимается ближе, то отстраняется на минимальное расстояние. И я, наконец, только сейчас понимаю, что ощущаю ее кожа к коже…

Крышу подрывает. Накрыло лютейше. Но я двигаюсь…

С сиплыми хрипами тащусь наружу и следом рвусь глубже, до новых припадков и потери ума. От размеренного скольжения до более быстрых толчков, пока не замираю, чтобы вынужденно снизить накал.

— Тём, — шепчет Мила. — Хочу на тебе…

Покидаю ее тиски, боясь разрядиться раньше, чем она достигнет своего пика. Откидываюсь на спину и утягиваю наверх свою требовательную заю, что готова познать и другие оттенки удовольствия.

Насаживается сама, неспеша и дрожа всем телом. Прикрывая глаза, учащенно дышит. А когда поднимает веки и проходится языком вскользь по распахнутым губах, крепче впиваюсь пальцами в ее бедра, теряясь и утопая в ее затянутом похотью взгляде, что отражает мой собственный.

— Нормально?

Черт знает, откуда берутся силы говорить, но не спросить не могу. С какой-то сладкой мукой проживаю каждую секунду. Кайфую в моменте, тяну, растягиваю и давлю желание сорваться на условный бег. Топлю в чувствах и ощущениях.

— Очень…

Как же она охерительно смотрится на мне… Восхитительно.

И когда начинаю размеренно двигаться, проникая глубже, выхожу и снова толкаюсь в нее — стираются все установки, последние ограничители отлетают. И я срываюсь на ускоренный темп.

Так быстро, так медленно.

Так много, так мало.

Так остро и глубоко, до краев и на верхах сплошного, безмерного, адового и райского наслаждения.

Разрушаясь и объединяясь в одно целое, кончаем практически одновременно.

Глохну от протяжных стонов и судорожных криков Ми, прижимая ее к груди, когда обессиленно падает на меня. Слепну от собственного удовольствия и мощнейшей эйфории, вытаскивая член наружу и изливаясь на ее ягодицы и поясницу.

Долго… слишком долго пытаемся выровнять сбившееся дыхание и успокоить сердцебиение для такого стремительного подъема и разрыва при падении.

Донельзя. До смерти.

Моя реальная Ми… Реальная.

ЭПИЛОГ

спустя 9 лет

Спойлер:

Даже после самой темной ночи наступает рассвет…

— Соколова! С ума сошла?! Куда собралась?

Хватаюсь рукой за дверь, пытаясь заскочить следом за нашим кардиохирургом.

— Борис Сергеевич, я же кардиолог!

Сердце так громко стучит в груди, что я едва разбираю его слова. Совсем не соображаю, что творю… Готова бежать в операционную за командой специалистов.

— Твою ж мать, не зли меня! — багровеет он. — В ординаторской жди, а лучше иди домой.

Господи! Да я же и вправду сойду с ума!

Нервно кусаю губы и смотрю на захлопнувшуюся перед носом дверь. От бессилия готова на стену лезть.

Трясущимися руками достаю телефон и набираю мужа. Пока слушаю в трубке мучительно длинные гудки, принимаюсь мерить шагами коридоры клиники. Так и не дождавшись ответа от Артёма, беспомощно скулю.

Не знаю, сколько проходит времени — час или два, по моим ощущениям все двадцать четыре. И как только дверь распахивается, мигом подлетаю к хирургу, вглядываясь в его лицо.