На протяжении всего проведенного в плену времени Мортон не сидел, сложа руки. Он размышлял над различными проектами. Епископ собирался создать Ричарду Глостеру проблемы и даже чувствовал, что знает, как это сделать. Его позиция объяснялась не желанием поддержать Вудвиллов, пусть Мортон и мог прикрыться подобной целью. Но данный вопрос не имел для него никакого значения, хотя выставить эту ширму было бы неплохо. Епископ смотрел на кого-то, отделяемого от Англии морем, на кого-то способного утверждать свою принадлежность к династии Ланкастеров. Мортон стремился к окончательной победе Алой розы над розой Белой. Его охватывало величайшее волнение, стоило только задуматься, как он может использовать трещину, явно пролегшую между Бэкингемом и Глостером. Ричард обладал силой, обмануть короля казалось вовсе не легко. А вот Бэкингем отличался слабостью и тщеславием. Он был крайне возбудим и порывист, а также пренебрегал оценкой очень далекой перспективы. Генри Стаффорд являлся образцом простофили.

Бэкингем повернулся к епископу Мортону.

'Я был Глостеру добрым товарищем', - хвастался Бэкингем. 'Именно я посадил его на трон'.

'Согласен с вами', - кивал Мортон. Герцог алкал лести. И она легко воспринималась. 'Но, что касается ваших добрых услуг, мне кажется, нам не стоило позволять ставить над собой подобного монарха'.

'Я его посадил...Я могу его и свергнуть'.

'В этих словах что-то есть, мой господин'.

'Ричард действительно обладает правами на корону'.

'Да, объявив детей брата рожденными вне брака'.

Мужчины посмотрели друг на друга. Намеревались ли они вернуть на престол Эдварда Пятого?

Мортон понимал, - у честолюбивого герцога подобной цели нет. Как и у него.

Как только он осознал степень осведомленности Ричарда о своей ему измене, немедленно принялся плести заговор. И, таким образом, вышел на связь с чрезвычайно изобретательной и умной дамой. После смерти Эдварда эта госпожа думала лишь об одном, - когда же станет очевидно, что правление мальчика-короля несет в себе значительное противоречие?

Госпожой, о которой идет речь, была Маргарет Бофор, графиня Ричмонд, чьим третьим мужем являлся лорд Стенли. Тем не менее, первым ее союзом оказался брак с Эдмундом Тюдором, и его плодом стал сын - Генри Тюдор. На нем и сосредоточились все надежды Маргарет.

План заключался в том, дабы сделать Генри королем Англии. Леди Маргарет настаивала на соответствии его статуса высокому сану. Дедом юноши был Оуэн, женившийся на Екатерине, вдове Генри Пятого. Матушка же - то есть сама Маргарет Бофор - приходилась дочерью первому герцогу Сомерсету, Джону Бофору, сыну другого Джона Бофора, сына, в свою очередь, Джона Гонта и Екатерины Суинфорд. Госпожа Бофор утверждала, - ее отпрыск, Генри Тюдор, с обеих сторон обладает королевской кровью, текущей в его жилах, поэтому, если и есть вопросы о законности этой крови, она с легкостью их отметет прочь. Бофоров признал еще Генри Четвертый, и Маргарет доказывала, - Екатерина Валуа сочеталась с Оуэном Тюдором законным браком.

С точки зрения матери, Генри Тюдор имел все права на английский трон.

Мортона ее мысль заинтересовала. Стань Генри Тюдор монархом, он принесет с собой возрождение династии Ланкастеров, а это обернется преобладанием Алой розы над Белой и, вероятно, окончательной победой.

Но на пути стоял Ричард.