Вдох-выдох - Алиса Медовникова (2024)

Снова ночь, идеальная музыка и пустая трасса, по которой мы несёмся. Я рассказала, что ночные поездки под музыку для меня как отдельный вид удовольствия и он просто попросил указать направление. Это наше второе свидание. Мы наслаждаемся беседой, и он не выпускает мою руку. Словно боится, что, если ее опустить, упорхну и я. Но я не хочу убегать. Мне хорошо рядом с ним.

Мы несемся по ночной трассе и неожиданно сворачиваем на обочину и резко тормозим. Я переживаю, что на дороге препятствие и хочу уточнить, что же стряслось, но он закрывает мне рот поцелуем.

– Я просто устал ждать. – признается он через пару минут, отстранившись от моих губ.

Его поцелуи как дождь для иссушенной земли, и я не хочу, чтобы они заканчивались, потому мы возвращаемся в станицу, паркуемся возле заброшенного магазина и весь следующий час целуемся под мои истории о теории струн. Это очень эффективный способ оставить включённым мозги и не дать волю только чувствам, жаждущим перевести вечер в горизонтально положение. Никита догадывается о моем коварном плане, но ему это даже нравится, потому он продолжает баловать меня поцелуями, которые из нежных становятся все более страстными и напористыми.

– Так ты получается очень любишь физику?

– Я очень люблю «Теорию большого взрыва», а Шелдон постоянно упоминает теорию струн, вот я и решила почитать что же это такое. Хотя толком ничего и не поняла. Я все-таки гуманитарий.

– И что же ты поняла? – любопытствует Никита, аккуратно прикусывая мою губу.

– Ну… там есть всякие бозоны, кварки и еще какая-то фигня.

– Да, да… бозоны… – шепчет Ник мне прямо в губы, одаривая очередным поцелуем. – И что же они делают?

– Взаимодействует.

– Вот так, как мы с тобой? – коварно улыбается он, медленно расстегивая на мне клетчатую рубашку.

– Вряд ли… – я возвращаю его руки обратно на талию, но они все равно стремятся к пуговкам. – Вообще теория вроде как о том, что существует не четыре привычных нам пространства – ширина, длина, высота и время, а целых десять, а в некоторых других версиях даже одиннадцать и двенадцать.

Я пытаюсь отвлечь Никиту от своего тела, но это бесполезно, потому что поцелуи его идут от шеи все ниже, потому выдаю козырь:

– Самое интересное, что из этой теории следует, что есть и параллельные миры.

– Ух ты! – восклицает он и я гадаю, что его так удивило – сообщение о параллельных мирах или красное кружевное белье, до которого он все-таки добрался. – Получается, что может быть еще какой-то мир, в котором есть ты и я?

– Возможно.

– И может быть где-то там у нас с тобой тоже свидание? – любопытствует он, медленно снимая с меня рубашку.

– Может быть. – я пытаюсь удержать эту идиотскую рубашку на месте.

– А может та параллельная Ника уже перестала заговаривать зубы параллельному Нику и наконец разрешила себя раздеть?

– Не думаю.

– Мне же кажется, что она поступила вот так. – он отодвигает свое воительское кресло назад и перетягивает меня к себе, усадив сверху.

– Как тогда бы поступил параллельный Ник?

– Он бы позволил параллельной Нике делать с ним все, что захочется. – он одаривает меня очередным поцелуем, все-таки снимая рубашку. – Исполнил бы любой ее каприз.

Я тону в его бездонных голубых глазах и спрашиваю:

– Прям любой?

Он кивает.

Я срываю еще один поцелуй, от которого кружится голова, а потом еще один, и еще, и еще, растворяясь в страсти. Но потом, понимая, что теория струн начинает давать сбой перед функцией размножения и мне все труднее устоять перед таким привлекательным мужчиной, я признаю:

– Тогда Ника хочет, чтобы Ник ответ ее домой.

Его лицо меняется. Совсем не такого ответа он ждал, потому переспрашивает:

– А больше она ничего не хочет? Например, слияния Ники и Ника? Чтобы Ник в квадрате получился.