Смывая волной - Р. Болдт

Странная вещь в воспоминаниях заключается в том, что, когда они происходят из детства, не все сходится рационально. Иногда, прокручивая в уме те болезненные моменты, вы выделяете мелкие детали, которые ранее упускали из виду.

Теперь, когда я смотрю на дорогу, где все это произошло — где моя жизнь начала разваливаться, — мой разум перематывается назад, и я вижу вещи гораздо яснее.

Даже тогда, такая юная и невинная, я могла распознать любовь, которую разделяли мои родители.

Может быть, моя мама и хотела бы, чтобы муж чаще бывал дома, но ее любовь к нему была непреклонной. Каждый вечер она ждала его прихода домой и целовала его на пороге. Они часто расслаблялись за бокалом вина, и папа рассказывал о своем насыщенном дне.

Раньше я часто вылезала из постели и сворачивалась калачиком на лестнице в нашем доме, прислушиваясь к приглушенным голосам моих родителей.

Иногда он жаловался на своего сводного брата — моего дядю — и на то, что тот постоянно отказывается от его наставлений. В другие ночи папа рассказывал о своем рабочем дне.

Тогда я еще не понимала, но за два дня до того, как наша жизнь изменилась, отец говорил о том, что в районе появилась «Орекская братва».

— Твердых доказательств пока нет, но эти сведения заставляют меня задуматься… — сказал он моей маме.

Только спустя годы папа рассказал мне, что Братва занималась отмыванием денег и торговлей мощным оружием. Мой отец считал, что они были ответственны за подстрекательство к насилию со стороны местных банд, чтобы отвлечь внимание полиции от их операций.

Моего отца называли героем за то, что он пресек преступную деятельность в районе. Он только что начал расследование причин внезапного роста активности банд и насилия.

Интересно, знал ли он или ожидал, что все примет гораздо более жестокий оборот, когда мы в тот день подъехали к центру города?

Теперь, когда я осматриваю местность, мой разум прочно погружается в прошлое, и я точно вижу, что произошло.

Я держу маму за руку, когда мы переходим оживленную дорогу, а отец сжимает ее руку. Кто-то кричит за долю секунды до того, как мимо нас проносится бутылка с зажигательной смесью и врезается в витрину ближайшего магазина.

Стекло разлетается вдребезги, а взрыв звука заставляет меня замереть на месте, прежде чем я узнаю его.

Стрельба.

Толпа людей проносится мимо нас, судорожно пытаясь найти укрытие. Моя мать пошатывается, когда нас грубо толкают другие.

— Виктор! — кричит мама. — Виктор!

Я едва могу что-либо разглядеть в толпе людей, но мне удается мельком увидеть своего отца. Нас отделили от него, но когда раздаются новые выстрелы, у людей поблизости вырывается коллективный вздох. У меня в животе все сжимается.

Я уже слышала о предчувствиях, и это определенно похоже на них.

Словно из воздуха, появляется мой отец, повернувшийся, чтобы заслонить нас от продолжающейся стрельбы. В этот момент я замечаю его спину и кровавые раны на ней.

— Бегите! — гремит его голос, когда его тело содрогается от удара очередной пули. — Бегите, сейчас же! Бегите обе! — кричит отец.

В ужасе я смотрю на лицо своей матери и становлюсь свидетелем мгновенной смены потрясенного недоверия на решимость.

Мы начинаем бежать, крепко сжимая друг другу руки, и я знаю, что наша цель — укрыться за зданиями.

— Беги, Александра! Беги быстрее! — запыхаясь от напряжения кричит мама, но все еще настоятельно. — Беги, Алекс, беги!

Я прижимаю пальцы к центру груди в попытке унять жгучую боль там. Мой отец — мой биологический отец — использовал свои последние вздохи, чтобы увести нас в безопасное место.

Я была окружена выстрелами, свернувшись калачиком в тесном укрытии с мертвым телом моей матери. Осознание того, что оба моих родителя мертвы, пронеслось в моей голове по сюрреалистическому кругу.

Там меня и нашел папа.