Смывая волной - Р. Болдт

Глаза мужчины тяжело закрыты, но, похоже, он не испытывает сильной боли. Его пульс остается ровным.

Я осторожно кладу руку на плечо мужчины и тихо говорю ему, что все будет хорошо.

Пабло смотрит на меня темными глазами.

— Eres un ángel hermosa.

Ты прекрасный ангел.

Лиам отвечает по-испански:

— Sigues siendo un hablador suave como siempre.

Ты по-прежнему красноречив, как и всегда.

Взгляд Пабло останавливается на Лиаме.

— Tu novia es tan hermosa como inteligente.

Твоя девушка так же красива, как и умна.

Глаза Лиама встречаются с моими.

— Tengo que estar de acuerdo contigo.

Я должен с тобой согласиться.

В глубине его золотисто-коричневого взгляда мелькает нотка страдания, но она исчезает в мгновение ока.

Так быстро, что я думаю, не привиделось ли мне это.

Глава 25

ЛИАМ

Она без малейших колебаний бросилась на помощь Пабло.

Пабло — хороший человек, честный человек. И если бы он знал, какое поганое дерьмо я натворил в своей жизни, то он, вероятно, использовал бы на мне свой мачете без угрызений совести.

Помимо того, что он один из самых порядочных людей, которых я встречал в своей жизни, он еще и самый проницательный. Фермер, который также служит городским проповедником, сам сказал мне, что давным-давно изменил свою жизнь — прошел «от тьмы к свету», как он говорит.

Но я не настолько глуп, чтобы думать, что его прошлое хотя бы отдаленно напоминает мое.

Ходят слухи, что он также немного экстрасенс — какой-то провидец — хотя, если бы вы спросили его об этом, он бы рассмеялся.

Я понял, что в слухах всегда есть доля правды. И чем больше узнаю этого человека, тем больше верю, что Пабло может обладать уникальным даром.

Когда он посмотрел прямо на Алекс и сказал ей, что она — прекрасный ангел, меня это задело.

«Если она прекрасный ангел, то кем, блядь, это делает меня?»

Первый раз Пабло постучал в мою дверь два года назад. Он принес мне бутылку домашнего секо — ликера из сахарного тростника — и настоял на том, чтобы выпить со мной после того, как я без проблем принял роды у его племянницы.

Это была моя своеобразная индоктринация для этого места. Как только это произошло, как только Пабло дал свое собственное одобрение, я стал одним из них.

Хотя местные жители здесь добры и вежливы, они настороженно относятся к приезжим и не расстилают красную дорожку, чтобы побудить кого-либо пустить корни и остаться. Они говорят по-испански, и те, кто знает английский, держат это в тайне, пока не доверятся вам.

Мне нужно было одно место, которое не пострадало бы от всех проклятых грязных поступков, которые я совершил. Чтобы меня окружали люди, которых не затягивала тьма, в которой я жил, казалось, целую гребаную вечность.

Я знал, во что ввязываюсь, приезжая сюда. Но хотел этого. Блядь, мне это было нужно. Для меня это было вопросом жизни и смерти, и я решил пойти своим собственным путем.

И должен был идти до конца, потому что альтернатива была неприемлема.

Ни на секунду не сомневаюсь, что Пабло каким-то образом не знает, что я вел хреновую жизнь. Что он не видит меня насквозь. Что не знает, что я сражаюсь с демонами.

Тот факт, что он чувствует это и все еще относится ко мне как к порядочному человеку, сам по себе чудо. Когда я уезжаю на несколько дней, чтобы пожертвовать своим временем и поработать в других, более бедных городах, Пабло никогда не задает вопросов.

Вот, что заставляет меня верить, что он знает больше, чем показывает. Это как негласное соглашение между нами. До тех пор, пока я не позволяю своей тьме овладевать его людьми и городом, я желанный гость.

И каждый проклятый день, который я пропускаю, не покончив с этим, означает, что я на один день ближе к тому, чтобы утянуть за собой Пабло и всех этих хороших людей.

— И снова я твой должник.