Волшебник - Виталий Росянков (2024)

— Мой сегодня уехал на рыбалку со своими дружбанами. Его не будет два дня. Дети ушли к бабушке. Квартира свободна.

— Настя, извини, я так не могу.

— Хочешь, поехали к тебе?

— Нет, прости.

— Ты меня совсем не хочешь?

— Не в этом дело.

— А в чём?

— Во мне. Я ещё не отошёл после того страшного убийства. У меня такое состояние, что я ничего не хочу в этом смысле.

— Может быть, стоит пересилить себя, а потом всё пойдёт само собой?

— Давай не сейчас. Не в этот раз.

— Ладно.

Настя вышла из машины. Валерий выдохнул.

На игру с «Севером» пришло уже больше сотни болельщиков. Было пасмурно, но дождь проходил мимо. «Экскаватор» забил два мяча в первом тайме. Второй тайм складывался гораздо тяжелее. «Север» отыграл один мяч на шестидесятой минуте. Валерий злился:

— Где голы?! Почему впереди не открываетесь нормально?! Дай ты наконец ей точный пас! Мазила!

На восьмидесятой минуте «Север» сравнял счёт.

Валерий был в бешенстве:

— Вперёд! Все вперёд!

Сзади Перевалова на трибуне неистовствовал пьяный болельщик, который оскорблял девчонок:

— Вы чего творите? Шалавы! Шевели булками, дура!

На последней минуте хозяева чуть не пропустили ещё один гол.

Пьяный болельщик вскочил и закричал:

— Вы чего, шмары?! Прошмандовки! Не позорьте мой город!

Перевалов глядел на всё это. Когда болельщик сел, он кинулся к нему на трибуну. Пьянчужка не понял, что случилось. Он даже не успел спросить Перевалова, что тому от него надо, как получил от него удар кулаком в скулу, потом второй, потом третий…

17 глава

Вместо того, чтобы поехать домой после матча, Валерий оказался в полицейском участке на допросе. С ним разбирался худой брюнет в форме капитан Лещенко, сидевший за столом у окна, и записывавший показания тренера в протокол. Валерий сидел с боку от него на стуле, сгорбившись, пряча глаза.

— Итак, Валерий Егорович, вы нанесли семь или восемь ударов по лицу господину Ивану Агафонову, отцу, между прочим, четырёх детей, — говорил дознаватель Лещенко. — Почему вы это сделали?

— Он оскорблял девушек.

— Каким образом?

— Называл их прошмандовками, шмарами.

— Тому есть свидетели?

— Я полагаю, да: рядом с ним сидели люди.

— Вы знаете кого-то из них?

— Нет, конечно. Этим должна была озаботиться полиция.

— Мы ничего никому не должны. Преступник схвачен на месте преступления. Факты нанесения повреждений налицо. Вы же не отрицаете, что избили человека?

— Не отрицаю.

— Вот и чудесно.

— Что теперь будет?

— Это суд решит?

— Меня могут посадить в тюрьму?

— Да. Не бойтесь, вам, как первоходу, сразу много не дадут.

— Я не хочу в тюрьму. Это банальная драка.

— Банальная? Вы могли четырёх детей лишить отца.

— Я не знал, что у него так много детей. Это же не было написано у него на лбу.

— Валерий Егорович, вам не стыдно?

— Стыдно. А вам не жалко, что ваш футбольный клуб, играющий в главной лиге страны, может остаться без тренера?

Лещенко усмехнулся.

— Клуб? Футбольный? Что такое футбол? Это когда двадцать два дурака гоняются по полю за мячиком? В вашем случае это женщины. Какая нелепость. Я не поклонник игр, особенно таких глупых.

— Понятно — меня посадят.

— Увы, пока нет. Но далеко не уезжайте. Вас могут привлечь к ответственности в любой момент.

На следующий день в офисе клуба при стадионе состоялось собрание. Впрочем, слово собрание выглядело в данной ситуации несколько преувеличено, так как на нём присутствовали только трое: Перевалов, и его начальство: Розин и Седов. Седов крутил карандаш пальцами, показывая, тем самым, нервное состояние. Он говорил: