Ненависть - Ким Ынджон (2023)

Девушка подпрыгнула от неожиданности. Он же продолжил попытки открыть бутылку.

Гынён поджала губы и пристально наблюдала за его движениями. Ей было любопытно узнать его настоящий характер.

Вскоре в комнате воцарилась звенящая тишина. Они сидели и молчали. Худжун взял бутылку и наполнил стакан. Гынён наколола на зубочистку токпокки и съела.

Выпив немного соджу, Худжун протянул девушке другой стакан, и она молча взяла. Он снова наполнил свой.

Гынён хотела произнести тост, но не успела она что-либо сказать, как Худжун залпом выпил содержимое своего стакана. Он снова и снова наполнял его и пил. Гынён решила ничего не говорить и просто пила.

Худжун молча отщипнул кусочек жареного кальмара и положил рядом с собой. Но девушка схватила его и съела. Только тогда певец посмотрел на нее, но снова ничего не сказал.

Гынён выпила уже около трех стаканов соджу и единолично съела все токпокки. На столе стояли две пустые бутылки.

– Не знаю, что ты чувствуешь, но ты мне нравишься.

Она чуть не выплюнула жареного кальмара. Серьезно? Он серьезно это сказал? С чего бы вдруг?

– Не подумай, ты мне все еще не по душе. Да и я тебе тоже. Но рядом с тобой мне не нужно беспокоиться. Например, если я среди фанатов или с человеком, который мне нравится, я должен всегда держать лицо. Но тебе я не нравлюсь и тебе от меня ничего не нужно, так что мне комфортно.

– Да уж. Получается, я наименьшее из зол.

Гынён залпом осушила стакан. Худжун ухмыльнулся и больше ничего не сказал. Странно было вот так сидеть вдвоем.

Девушка уже и не помнила, сколько она выпила. Ее сильно клонило в сон, и она, поджав ноги, уткнулась в колени лицом. День был и вправду утомительный, еще и Худжун постоянно крутился рядом. Она начала дышать ровно, как человек, который погружается в сладкий сон. Гынён закрыла глаза.

Через какое-то время она услышала смех Худжуна, который по-прежнему ел кальмаров и пил соджу. Она снова и снова слышала, как он наполняет свой стакан алкоголем.

– Хочешь услышать историю? – спросил Худжун, но девушка даже не шевельнулась. – Жил-был ребенок, который очень любил токпокки. В этом мире ему ничего не было так нужно, как токпокки. Впервые он попробовал их, когда залез в холодильник и нашел несколько штук, которым было уже дня два. С тех пор ребенок не мог просто пройти мимо киоска с уличной едой и не купить токпокки. Это стало для него своего рода традицией. Я каждый раз покупаю их, даже если не собираюсь их есть.

Голос Худжуна был грустным, потому что даже когда он вырос, то не смог избавиться от своей детской привычки.

– Когда я оставлял кальмара и не доедал его, она всегда ворчала и съедала его сама. Прямо как ты. Забавно. – Голос Худжуна был полон грусти и одиночества. – Она не могла смотреть, как я оставляю еду… Если я покупал что-то, но не съедал и выбрасывал, мне начинали читать нотации о том, знаю ли я, сколько в мире пищевых отходов и зачем покупать еду, которую потом выбрасываю. Она спрашивала, считал ли я когда-нибудь, сколько еды пропадает. Постоянно говорила об этом.

Худжун отпил еще соджу. Глаза Гынён были по-прежнему закрыты.

– Я никому не рассказывал о ней. Боялся, что поползут слухи и разразится скандал, который навредит стажерам и репутации агентства. Тогда они не оставят меня в покое.

Худжун глубоко вздохнул.

– Позже она ушла от меня, и теперь я даже не могу поговорить с ней. Боюсь, она может пострадать, если кто-то узнает. Знаешь, каково это – не иметь возможности сказать человеку, что скучаешь по нему, потому что тем самым можешь сделать ему только хуже?

Гынён не решалась открыть глаза.

– Но сегодня все по-другому. Если бы я не говорил о ней и не рассказал кому-нибудь о том, что у меня на душе, кажется, мое сердце разорвалось бы на части. Но ты ведь меня не слышишь?