Правильный ход - Лиз Томфорд

Я сказала себе, что возьму свои вещи и сразу же выйду на улицу, но обнаружила, что мои ноги приросли к кухонному полу. Как бы мне не хотелось этого признавать, испытать простые радости жизни Кая сегодня было самым веселым занятием, которое у меня было за последнее время. И вот я здесь, показываю этому человеку, как хорошо провела с ним время, когда воскресный ужин и первые шаги малыша превосходят все, что я могла придумать.

Его внимание переключается на кружку в его руке, когда я облокачиваюсь на стойку напротив него. — Почему ты так нервничала перед знакомством с моими друзьями? — спрашивает он.

— Я не знаю.

Он переводит взгляд на меня. — Не лги мне. Скажи мне почему.

Ладно, он понимает меня достаточно, чтобы понимать, когда я лгу, это довольно раздражает.

— У меня не так уж много друзей.

Он пригвоздил меня взглядом, молча прося пояснить.

— Я так много нахожусь в разъездах, что мои отношения всегда временные. В каждый новый город легче приезжать с уже сложившимися ожиданиями. Уходить таким образом не так больно.

— Но сегодня вечером это были мои друзья. Почему это было трудно для тебя?

Я качаю головой.

— Прекрати.

Меня охватывает разочарование. Мы оба знаем, что он делает. Он уходит от ответа, пытаясь заставить меня признать, что мне не все равно. Что мне будет по-прежнему не все равно, когда я уйду.

— Почему, Миллер? Почему ты не можешь признать, что хотела понравиться им? Что здесь, в Чикаго, есть люди, из-за которых тебе будет сложнее уехать на этот раз.

Я бросаю на него хмурый взгляд. — Не надо.

Отставив кружку, он делает шаг ко мне как хищник. Запустив пальцы в мои волосы, он заправляет их мне за ухо. — Тебе будет трудно уехать, не так ли?

— Это не имеет значения. Я все равно это сделаю.

Его ноздри слегка раздуваются от моих слов, его ледяные глаза не отрываются от моих. — Ауч, эти слова обожгли меня, когда выходили из твоего рта. Подушечкой большого пальца он проводит по моей нижней губе. — Потому что твоя броня ужасно раздражает.

— Ты тоже раздражаешь.

Его внимание приковано к моему рту. — Пожалуйста, не спи на улице, — мягко умоляет он. — Я плохо сплю, зная, что ты где-то там.

Его рука опускается на мое горло, и я сглатываю в его ладонь.

— Скажи мне, что останешься это ночью здесь, — продолжает он.

Аргументов действительно не осталось. Я киваю, затаив дыхание. — Я останусь.

— Хорошо.

Приподнимая мой подбородок костяшками пальцев, он прижимается своими губами к моим. Это мягко и интимно. Немного неуверенно, но только до тех пор, пока я не выгибаюсь и нетерпеливо не встречаю его. С чуть большей уверенностью его рука скользит по моему затылку, пальцы запутались в волосах, когда он целует меня.

— Для чего это было?

Спрашиваю я, хватая ртом воздух.

— Ты мне нравишься уязвимой, Миллс.

— Ну, не привыкай к этому. Это единственный раз.

Он усмехается. — Тогда мне лучше сделать так, чтобы оно того стоило.

Его губы прижимаются к моим, на этот раз настойчиво. Он сжимает мое бедро, прижимаясь ко мне, и я притягиваю его ещё ближе. Кай издает отчаянный стон мне в рот, от этого звука тепло разливается у меня между ног, и я желаю сделать все, что в моих силах, чтобы услышать это снова.

Он покусывает мою нижнюю губу. — Что я тебе говорил об этих гребаных ногах?

— Что ты возбуждаешься, просто глядя на них?

Подтверждение давит мне на низ живота.

Его пальцы скользят по моим бедрам, приподнимая рубашку, чтобы лучше их видеть.

— Ты тот, кто не оставил мне штанов, — напоминаю я ему.

На его губах появляется злая усмешка. — Я умный человек.

Кай сажает меня на столешницу. Холодная поверхность шокирует мой организм, по моим ногам бегут мурашки. Я кладу руки на его широкие плечи, в то время как он задирает мою рубашку до бедер, обнажая промокшее нижнее белье.