Бог Ярости - Рина Кент

— Нет, мама, нет, — прервал я ее. — Ты всегда была рядом со мной. Всегда. Ты уважала мои решения и выбор и никогда не заставляла меня делать то, чего я не хотел. Это я закрылся. Это я решил ничего не говорить. Я никогда… никогда не винил тебя, так что, пожалуйста, не надо. Пожалуйста.

— Я не могу, — по ее щекам текут свежие слезы. — Я просто не могу отделаться от мысли, что если бы не я…

— Не надо, — я качаю головой. — Не говори так, пожалуйста. Это то, что я говорил себе изо дня в день. Я думал, что если бы не я, то эта семья была бы идеальной. Не хочу, чтобы и ты тоже так думала.

— Брэндон, сынок, — папа садится рядом с мамой, и они оба крепко сжимают мою руку. — Эта семья не может существовать без тебя, понимаешь?

— Я не хочу семью без тебя, — всхлипывая, говорит мама.

— Да, Брэн, — Глин гладит меня по щеке, в глазах блестят непролитые слезы. — Я могу быть здесь только благодаря твоей заботе и пониманию. Ты помогал мне бесчисленное количество раз. Без тебя меня бы здесь не было. Так что, пожалуйста, позволь нам помочь теея на этот раз.

— Позволь нам быть твоей семьей, — говорит папа, и я не могу сдержать слезу, скатившуюся по щеке.

Все это время я считал, что разрушаю идеальную семью. Моя нелепая ревность и комплекс неполноценности по отношению к Лэну съедали заживо, и я позволил им поглотить меня, что привело меня к Грейс. После этого все покатилось под откос.

Чем хуже становилось мое душевное состояние, тем упорнее я боролся за то, чтобы остаться на плаву. Чем более зловещими становились мои демоны, тем настойчивее я повторял свою мантру избегания и притворства.

В какой-то момент мой разум ополчился против меня, и я стал своим злейшим врагом. Я хватался за соломинку, боролся за то, чтобы продолжать принадлежать к этой семье, в которой мне посчастливилось родиться.

Я думал, что, если они увидят во мне слабака, человека, который сказал «да», а потом отрицал это и утверждал, что его обидели, они будут разочарованы. Я думал, что если они увидят во мне человека, который ни в коем случае не идеален, то отвернутся от меня.

Но, глядя на их лица, на грусть, смешанную с облегчением, я без тени сомнения понимаю, что был неправ.

Я позволил мрачным мыслям завладеть моей головой и затянуть меня в черную дыру ненависти к себе. И при этом не замечал, как много значу для этих людей. Мысль о том, что они могут потерять меня, повергла их в шок и сделала неузнаваемыми.

Я никогда не думал, что мой величественный отец будет выглядеть так, будто находится на грани срыва из-за меня. И мне хочется обнять его. Я хочу сказать ему, как я благодарен за то, что он у меня есть.

Но сначала…

— Что… — мои слова застревают в горле, и я сглатываю, прежде чем посмотреть на маму. — А как же твоя выставка? Я ведь все испортил, да?

— К черту. Мне не нужна ни она, ни вся моя карьера, пока у меня есть ты, Брэн. Мне нужно, чтобы ты это знал.

Я обнимаю ее, зарываясь лицом в ее шею, дрожа в ее объятиях.

— Спасибо, мама.

— Нет, спасибо тебе, что вернулся ко мне, милый. Спасибо… спасибо…

Папа гладит меня по спине, а Глин опирается на мое плечо, тихонько плача, ее тело дрожит.

И я знаю, я просто знаю, что все будет хорошо, пока они рядом со мной.

Будет больно.

Но не так, как прятаться от них.

Пришло время сказать те слова, которые я должен был произнести восемь лет назад.

Я вырываюсь из маминых объятий и резко вдыхаю.

— Мама, папа. Я должен вам кое-что сказать.

— Что угодно, сынок.

— Думаю, мне нужна помощь. Пожалуйста, помогите мне.

Я потратил, казалось, несколько часов на то, чтобы выплеснуть душу родителям и Глин. Все, что я не мог сказать раньше, все, что я зарывал в своей груди и заглатывал вместе с воздухом.