Невеста тирана - Лика Семенова (2023)

— От волнения. От волнения, козочка моя. — Нянька вытирала ее лицо краем своего белоснежного покрывала. Потом опомнилась, достала платок и выудила из-за корсажа маленькую склянку с уксусом. Смочила и принялась промокать Марене виски: — Как знала… Ничего, потерпи, милая. Вот, — Теофила вложила платок ей в руку: — Как дурно станет, ты к носу поднеси. И полегчает.

По дороге в большой зал Марена еще несколько раз останавливалась. То хваталась за перила лестницы, то за колонну, то вцеплялась в руку Джулии. Но все это не могло отвратить предстоящей беды.

К гостям не вышли раньше времени, Паола справлялась сама. Это было разумно: от взглядов и перешептываний Марене станет только хуже. Но вечно оттягивать было нельзя. И, наконец, Паола вошла с приговором:

— Спускаются. Нужно идти.

Сестры вошли в большой зал. Несмотря на открытые окна, было нестерпимо душно. Сотни горящих свечей раскаляли воздух, в котором плыл тягучий парфюмерный дух и аромат нарциссов, исходящий от великолепных цветочных гирлянд, украшенных лентами. У торцевой стены, у которой обычно стояло на возвышении церемониальное кресло Амато, было украшено особо роскошно, сверкали начищенные напольные канделябры. Но кресло сегодня убрали.

Марену вывели в самый центр возвышения, по бокам встали Джулия и Паола, как представители семьи. Джулия жадно всматривалась в толпу гостей, надеясь отыскать Теоро Марки, но увидела лишь его отца, старого графа. Теоро не пришел. Вероятно, ему запретили во избежание скандала. Что ж… это было более чем разумно.

Когда объявили о появлении Амато и тирана Альфи, гомон голосов тут же затих. Они вошли в парадные двери напротив, и, казалось, хозяином здесь был вовсе не брат. Фацио Соврано был примерно того же возраста, но выше на целую голову, шире в плечах, с царственной осанкой. И его траурные одежды, деликатно вышитые серебром, лишь усиливали странный контраст. Он снял дорожный плащ и перевязь с мечем, оставшись в короткой стеганой куртке и кожаных штанах, заправленных в высокие кавалерийские сапоги. Брат, разряженный не хуже остальных, во все лучшее, на его фоне будто размазался, поблек. Это он казался странным и неуместным. Недостаточно контрастным, недостаточно величественным, недостаточно… красивым.

Джулия перевела взгляд в толпу и заметила, как смотрят женщины на этого незваного гостя. Некоторые, особенно самые молодые, откровенно смущались и краснели. Дамы постарше бросали пылкие взгляды и прикрывали многозначительные улыбки веерами. Они были очарованы, несмотря на всю дурную славу Соврано. Но хорошо бросать пылкие взгляды, когда точно знаешь, что тебе ничего не грозит.

У тирана Альфи были прямые черные брови и глубоко посаженные непроглядные глаза. Казалось, этот взгляд пронзает насквозь и различает все твои тайные мысли. Черный, как ночная тень. Лишь в левом ухе покачивалась крупная каплевидная жемчужина.

Амато представил дам, но Соврано даже свою нареченную приветствовал весьма холодно. А вот Марена… Она не могла осмелиться посмотреть на него, смотрела под ноги и прижимала к носу врученный нянькой Теофилой платок, смоченный в уксусе.

Соврано смерил ее взглядом:

— От меня пахнет конем, сеньора?

Марена лишь вздрогнула всем телом, не отвечала. Но подняла голову. Смотрела во все глаза и даже не моргала. Лишь опустила, наконец, руку с платком. Пауза затягивалась. В зале повисла тишина, лишь трещали свечные фитили. Все жадно наблюдали за разыгравшейся сценой. Особенно женщины.

Марена была не в состоянии ответить, она совсем раскисла и едва стояла на ногах. Паола жалась к Амато и, похоже, на правах хозяйки не собиралась смягчать ситуацию. А Амато, судя по всему, приготовился списать эту позорную неловкость исключительно на женскую глупость.

Джулия подняла голову: