Невеста тирана - Лика Семенова (2023)

Зверек расслабился от ласки, но когда Джулия встала и собралась закрыть дверь, вцепился в подол с яростью дворового пса. Дернул с задавленным рычанием, и послышался тонкий треск ткани. Джулия похолодела, отдернула подол и захлопнула дверь перед самым носом Лапы.

Девушки тоже слышали треск. Альба кинулась к ней:

— Что, сеньора? Неужто укусил?

Джулия покачала головой и приподняла подол:

— Кажется, порвал.

Альба опустилась на пол, попросила поднести свечей и внимательно осматривала шитый золотом аксамит, который стоил целое состояние. За всю жизнь у Джулии не было платья дороже.

Альба подняла голову:

— Нашла, сеньора. Небольшой клок подцепил. Но не волнуйтесь, сейчас быстро зашью. Да так, что никто и не заметит.

Джулия прижала ладонь к груди, стараясь унять сердце:

— Не понимаю, что на него нашло. Может, не по себе от суеты во дворце? Слух у Лапы не чета нашему. Забеспокоился, перепугался. — Она посмотрела на Альбу, которая уже раскладывала прямо на паркете швейную шкатулку: — Ведь, говорят, примета дурная — вот так, перед выходом зашивать. Ведь, правда?

Альба улыбнулась:

— А вы в голову не берите. Да еще в такой день. Уж, куда дурнее, сеньора? Все знают, что сеньора Марена страх, как несчастна. Но ничего не попишешь. Ну, что тут уже может быть хуже? Тут уж все приметы бессильны. Разве что, помрет кто…

Джулия поспешно махнула перед собой рукой, отгоняя беду:

— Пусть Господь будет глух к твоим словам! Только бы никто не умер!

Альба кивнула:

— Пусть будет глух, сеньора! — она повторила жест. — Я-то тоже хороша! Ляпнула, не подумав. Пусть будет глух!

Альба споро вдела нитку в иголку и принялась за платье. Через несколько минут пригладила ткань ладонью и улыбнулась:

— Ну вот, как новенькое. Никто и не узнает. А мы смолчим. — Она повернулась к остальным служанкам: — Ведь так, девушки?

Те с готовностью согласились, но Лапа за дверью скребся и тявкал, будто он один был не согласен с общим сговором и собирался разболтать. Он никогда так себя не вел, и, тем более, не кидался, не хватался за подол. Хорошо, что Паола всего этого не видела, иначе непременно бы снова заговорила про клетку.

Когда Джулия вернулась в комнаты сестры, та уже тоже оказалась одета. И была так красива, что захватывало дух. И вновь на сердце холодным камнем легла тяжесть. Но нужно было сдержаться, иначе сестра снова раскиснет. Марена надела то самое платье, которое шили к свадьбе. Наверняка Паола приказала. Подвенечное платье. Из нежного переливчатого узорного щелка с отливом. При каждом движении оно меняло цвет, перекатывалось от бледно-голубого до нежно-зеленоватого, то скрывая, то обрисовывая сложный деликатный узор. И мерцало в отблесках свечей, расшитое хрустальными бусинами, словно окропленное росой. Марена представилась луной в человеческом обличье. Густые светлые волосы, перехваченные золотой сеткой, струились по спине почти до колен. Мягкие и блестящие. Белоснежная кожа казалась алебастровой. Если у тирана Альфи есть глаза, разве сможет он от такой красоты отказаться? Вцепится, словно коршун…

Чтобы скрыть замешательство и недобрые мысли, Джулия обняла сестру:

— Какая же ты красавица! Ты словно луна.

Марена обняла в ответ, уткнулась в ее плечо:

— Луна, которая светит лишь ночью и боится света дня. Отныне моя жизнь будет проходить в кромешной тьме, пока все не решится. — Она помолчала, шумно дыша. Пыталась совладать с собой. Но не заплакала. — И если я луна, то ты — солнце, сестра. Настоящее солнце. Я хочу, чтобы ты никогда не узнала моих бед. Чтобы твой свет никогда не погас.

— И твой не погаснет, — Джулия погладила ее по волосам. — Луна светит даже в самую черную ночь. Ты обязательно будешь счастлива, слышишь? Будешь! Я тебе обещаю! Верь мне! Не успокоюсь, пока не придумаю, как тебя вызволить.

Марена отстранилась, прикрыла глаза, часто закивала:

— Верю. Тебе одной верю.