Невеста тирана - Лика Семенова (2023)

— Я не запятнаю своей и вашей чести. О сказанном здесь кроме нас троих никто не узнает. Однако вчерашний случай придется признать, потому что есть свидетели. Вы же сами так обставили. И сами бросались словами.

Мать тут же переменилась, желчно скривилась, вытянула шею:

— Чтобы твоя… — она сморщилась, будто сглатывала желчь, — жена… Будущая жена… не предстала лгуньей?

Она уже ничего не отрицала… будто мигом позабыла, что надо отрицать.

— Прекратите изворачиваться, матушка. Сегодня же вечером вы публично признаетесь в содеянном вчера и объявите, что желаете спасительного уединения и праведной монастырской жизни. Я приказываю вам отправиться в Гаярдо, к настоятельнице Жуиле, где вы примете сан. Могу заверить, что приют, которому вы покровительствовали, не лишится финансовой поддержки и перейдет на попечение моей жены, если она сочтет возможным взять на себя эти… заботы. В противном случае я найду ответственное лицо.

Мать побелела, сделалась какой-то острой, будто резко постарела. Даже привстала в своем кресле:

— Нет! Ни за что! В монастырь? Ты с ума сошел! В Гаярдо?! Только через мой труп!

Фацио и не ожидал иного. Он просто смотрел, как мать суетливо металась в кресле. Как странно было видеть ее без неизменной шемизетки… Будто другая женщина, чужая. Впрочем… она всегда была чужой. Ее голая шея казалась длинной и тонкой, алебастрово белой, подвижной и хрупкой. Одно неверное движение — и голова поникнет, как срезанный цветок.

Она с шумом выдохнула, сжала кулаки:

— Я не поеду в Гаярдо! Только не в Гаярдо!

Фацио кивнул:

— Поедете, матушка. Именно в Гаярдо. Не по собственной воле — так силой.

— Ты не посмеешь! Если ты очерствел и не нуждаешься в матери, то у тебя еще есть сестра. Нежное дитя, которое не может без материнской любви!

Любви… Загнанная в угол, мать отчаянно сопротивлялась, предъявляя самые немыслимые и смехотворные аргументы. Розабелла не видела ее любви… Фацио поражался собственному спокойствию. Смотрел краем глаза на замершую Джулию, чувствовал, как той не по себе, и лишь данное обещание удерживало ее на этом стуле.

— Вы сможете видеться с Розабеллой. Она станет навещать вас. Даю слово.

Мать это не успокоило. Она напряглась, вытянулась вперед, как гончая, учуявшая след. Ее тонкие ноздри воинственно раздувались.

Фацио на миг показалось, что она собирается выпрыгнуть с террасы, как кичилась много раз. Он поднялся, на пару шагов отошел к перилам. На всякий случай. Но в такой поступок не верилось. Мать слишком любила себя, чтобы решиться на такое немыслимое членовредительство. Одну себя и любила…

Вдруг она дернулась, подскочила, но метнулась в сторону Джулии:

— Мерзавка!

Мать так порывисто подалась вперед, что наступила на подол собственного платья и распласталась у ее ног. Замерла в каком-то недоумении, приподнялась на руках, но встать была не в силах. Фацио метнулся было к матери, но увидел, как Джулия опустилась рядом и протянула обе руки:

— Позвольте помочь вам, сеньора…

Та смотрела, как на прокаженную. Нервно отпихнула предложенные руки, закрыла ладонями лицо и неистово разрыдалась.

Казалось, это были искренние слезы. Самые искренние в жизни сеньоры Соврано, которые видел Фацио.

Эпилог

Джулия свернула письмо и убрала в шкатулку. Нянька Теофила насторожилась, отложила стопку чистых полотенец, принесенных служанками, и пытливо смотрела. В ее крошечных глазах дрожало нетерпеливое беспокойство:

— Ну? Что там? Что?

Какое счастье, что Теофила не умеет читать… Джулия погладила устроившегося на коленях Лапушку, надеясь, что нянька в своем волнении не заметит замешательства. Подняла голову и улыбнулась: