Невеста тирана - Лика Семенова (2023)

— Хорошо, сеньора. А если пристанет, для чего да зачем?

Джулия повела бровью:

— Управитель? А разве это его дело?

Альба пожала плечами:

— Не его. А ну, как докладывать пойдет, да что испрашивать. Сами же видите: все в этом доме вверх дном. Я смотрю, без позволения этой мегеры и не делается ничего. А ну, как сама с вопросами пристанет? Что сказать-то ей?

Джулия задумалась. О письмах и речи быть не может. Тираниха не должна заподозрить, что Джулия может кому-то писать. Но тогда к чему бумага и чернила? И не клянчить же у самого Фацио Соврано! Она подняла голову:

— При случае скажешь, что стихи слагать буду. Мол, с малолетства у меня такая блажь. А запрется — так скажи, что сеньор разрешил. В том и была моя тайная просьба. Так и скажешь. Не поверит — пусть сама у сына спросит.

Альба какое-то время стояла, нахмурившись. Наконец, кивнула и поспешила выйти.

Вернулась на удивление скоро. Принесла обвязанные веревкой скрученные листы, связку перьев и серебряную чернильницу с рожком. С расспросами не лезла, лишь с интересом поглядывала. Но по всему было видно, что сгорает от любопытства. Альба все же не выдержала:

— Вы к сеньоре Марене писать решились?

Джулия кивнула. Отрицать было глупо — она сама затевала при Альбе этот разговор, теперь не отопрешься. Хотя она предпочла бы, чтобы служанка ничего не знала.

— А как же отправить?

— Сеньор Соврано обещался помочь. Неси конторку.

Альба лишь многозначительно повела бровями. Больше не приставала с вопросами. Отыскала конторку, установила у окна и занялась своими делами.

Джулия долго сидела перед пустым листом. Смотрела в раскрытое окно, на то, как над бухтой Щедрых даров садится солнце. Бесконечно очиняла перья, не понимая, как подступиться к письму, которое непременно прочтет человек, которому оно не предназначено. Хотелось столько написать, но теперь слова просто ускользали. Дурно отозваться о матери своего жениха, рассказав, как есть — глупо и неблагодарно. Солгать сестре не позволяло что-то внутри. Джулия не привыкла от нее таиться. И не хотела. В итоге она обошлась общими фразами и задала массу вопросов, попросив подробного ответа. Долго думала над тем, как сообщить сестре о том, что этот ответ прочтет не только она сама…

Вышло дурно и натянуто… Но не это главное — сестра хорошо знает ее руку. Главное — скорее получить ответ. Так скоро, как только возможно. Она отложила перо, вытерла запачканные чернилами пальцы — долго не ототрется. Но неумолимо казалось, что тираниха следит из всех щелей и только и ждет, как бы заполучить это письмо. Джулия свернула бумагу, убрала за корсаж, но понимала, что сможет спокойно уснуть, лишь отдав письмо Дженарро. Или самому Фацио. На Альбу в этом деле теперь никакой надежды не было, к тому же, у служанки письмо могли и отобрать. Оставалось идти самой…

Джулия не раздумывала. Велела Альбе оставаться в покоях, а сама вышла за дверь, думая лишь о том, чтобы пройти незамеченной. Пусть тираниха говорила о каких-то запретах — сам Фацио утром не сказал ни слова. Значит, можно сказать, что она ничего не знала. Джулия на носочках прошла уже знакомым путем, стараясь держаться в тени, и шмыгнула в галерею, ведущую на половину ее жениха. К счастью, здесь было темно и безлюдно, лишь бросали скупые отсветы редкие тусклые фонари.

Джулия остановилась у двери, из которой утром выходил Дженарро, прислушалась. Тихо… Но из узких щелей будто выбивалось едва заметное ровное голубое свечение. Будто лунный свет через цветное стекло. Она не решилась толкнуть дверь, пошла дальше, к лестнице, и едва успела укрыться под ней, узнав голос, который ожидала здесь услышать меньше всего.

Глава 25

— И все вот так закончится?

По глубоким низким ноткам Джулия тут же узнала Доротею. Ее голос снова срывался на какое-то рыдающее рычание.

Шорох ткани, звуки шагов.

— А какого исхода ты хочешь?