Невеста тирана - Лика Семенова (2023)

— Ну, уж, нет, сын мой! Моя дочь принадлежит мне и только мне. До тех пор, пока не станет принадлежать своему мужу. Даже твой отец признавал это право. Розабелла — единственное, что у меня пока еще осталось. Она моя! Я вправе воспитать собственную дочь так, как сочту нужным. Я — мать! И даже церковь не отнимет у меня этого святого права. И ты, сын мой, мне в этом не указ. Ты — мой сеньор, я подчинюсь твоей воле. Твоя дурнушка больше не услышит от меня ни единого слова. Клянусь Безликим богом! Но если ты посмеешь забрать у меня Розабеллу, то станешь носить траур не только по отцу, но и по матери — под этой террасой острые скалы. Я, не раздумывая, последую за твоим отцом!

Фацио смотрел на это праведное негодование и силился понять, есть ли в этих словах хоть крупица истинного чувства? Порой ему казалось, что мать не любит даже Розабеллу.

— Все в ваших руках, матушка. Помните это.

Он развернулся и ушел с террасы, дав указание прислуге разыскать Мерригара.

Глава 38

Альба протиснулась в дверь с рычащим Лапушкой на руках и выпустила зверька, который лишь чудом не укусил ее за палец. Тот тут же ловко забрался на балдахин, тявкнул несколько раз и искрил с высоты хитрыми золотистыми глазами, которые будто светились.

Альба погрозила ему кулаком:

— Ух, я тебе! — Она расстроено потянула рубашку, выглядывающую из разреза рукава: — Глядите, сеньора, изодрал! Вот паразит! Совсем новую изодрал! И руки искусал.

Джулия опустила голову:

— Не расстраивайся, Альба — я тебе свою рубашку отдам. Мне ведь теперь… новых пошьют.

Та тут же просияла:

— Вот спасибо, сеньора! — Она оправила юбку: — Решительно все сошли с ума. Даже Лапушка! Клянусь, он меня изведет, хоть няньку к нему приставляй! Будто сбесился. Все хуже и хуже, уже управы никакой нет! Не иначе: тираниха даже на зверьё дурно влияет!

Альба права — и с Лапушкой, и с тиранихой… Джулия сама слышала постоянные крики и видела заплаканных служанок, снующих в покои сеньоры Соврано и обратно. Злость срывает…

Она вздохнула, посмотрела на Лапу:

— Где он был?

Альба покачала головой, глянула исподлобья:

— Браниться будете… На лестнице, сеньора. Чуть вниз не удрал. Ладно, этой на глаза не попался.

Джулия нервно сглотнула:

— Следи лучше — сама в толк не возьму, чего с ним такое творится. И двери затворяй, сколько раз говорила. А тебя носит неизвестно где целыми днями!

Альба нервно комкала юбку:

— Так одна я у вас, сеньора, где тут сладить. Верчусь, как белка в колесе. — Она вновь погрозила кулаком балдахину: — А сеньору нашему по ночам есть меньше надо. Опять взялся! Поналопается, а потом не знает, куда ему силушку да прыть девать! Вот и бесится!

И то верно… Совершенно глупо срывать раздражительность на Альбе. Альба совсем ни при чем… Джулия ни за что не хотела уподобиться тиранихе. По крайней мере, пока может себе это позволить...

Она места себе не находила. Мимолетная радость от красивых вещей, которая все же успела на мгновение задеть заключенное внутри женское естество, бесследно испарилась. Джулия снова и снова слышала звук этой проклятой пощечины, снова и снова чувствовала жгучее касание на собственной щеке. Она винила себя. Следовало развернуться у дверей и уйти, не поддаваясь соблазну, не притрагиваться к этим проклятым тканям. Не ради себя — ради Розабеллы. Но кто же знал, что тираниху принесет так не вовремя? И в голову не могло прийти, что эта сеньора отыграется на своей бедной дочери! Мало ей прислуги! Розабелла была так неподдельно счастлива, столько искренней радости отражалось на ее лице, столько восторженного блеска в глазах. Как мало для нее радостей в этом доме… И поражало, что Розабелла не разучилась улыбаться, имея такую мать. Но теперь Джулия не видела ее уже четыре дня…