Сезанн. Жизнь - Данчев Алекс

С дружбой Сезанна и Шоке была связана еще одна новация: в их отношениях участвовали жены{482}. Чета Шоке не страдала предрассудками и готова была воспринимать Сезаннов как пару или, вернее, как семейство: ведь малыш Буль всегда оставался при матери. По иронии судьбы автором письма с невинным упоминанием о «мадам Сезанн и маленьком Поле», которое обострило конфликт Сезанна с отцом, был как раз Виктор Шоке. Так что мадам Сезанн имела возможность периодически проводить время вместе с мужем в изысканной обстановке дома Шоке – и подружиться с Мари Шоке, женщиной, у которой, как говорят французы, были «виды на будущее» – то есть шанс получить в личное распоряжение неплохое наследство. Если Сезанн сравнивал свой путь с судьбой Шоке, то Ортанс вряд ли выдержала бы сравнение с Мари.

Отец Ортанс скончался в декабре 1889 года, оставив все те же тридцать девять акров земли, теперь еще и невозделанной. Летом они с Сезанном отправились в Юра, чтобы уладить все формальности по завещанию. Они сняли дом в окрестностях Эманьи, недалеко от швейцарской границы. Оттуда Ортанс писала Мари Шоке:

Любезная сударыня и мой дорогой друг,

Вы, наверное, уже вернулись из Парижа, и потому шлю Вам это письмо. В четверг или в пятницу мы отправимся в Швейцарию, где предполагаем завершить сезон. Погода стоит замечательная, надеемся, что так будет и дальше.

Мы с [маленьким] Полем уже успели провести в Швейцарии десять дней и находим эту страну столь прекрасной, что нам не терпится снова туда вернуться. Мы побывали в Веве, где Курбе написал принадлежащую Вам чудесную картину.

Надеюсь, дорогая сударыня, что у Вас, у господина Шоке и у малышки Мари все благополучно.

Должно быть, у Вас много забот с вашим hôtel[57]: шутка ли реставрировать и меблировать четыре этажа! Надеюсь, все быстро завершится и скоро Вы там обоснуетесь. Думаю, Вам там понравится и о вынужденных хлопотах сожалеть не придется.

У нас все хорошо. Мне уже лучше, чем было перед отъездом, и надеюсь, что после поездки в Швейцарию все пройдет окончательно. Мы планируем найти место, где можно остановиться на лето. Мой муж хорошо потрудился; к сожалению, мешала скверная погода, простоявшая до 10 июля. Но он продолжал выходить на пленэр с упорством, заслуживающим милости судьбы.

Месье Шоке, полагаю, немало занят своими картинами, мебелью и милыми безделушками. Надеемся, что на будущий год будем иметь удовольствие увидеть Вас в Швейцарии. Пусть ничто Вам не помешает, как в нынешнем году, и могу заверить, что страна покажется Вам восхитительной; я прежде не видела подобной красоты, в лесах и у озер так свежо, и мы будем Вам несказанно рады.

Мой супруг и Поль передают Вам наилучшие пожелания и просят заверить месье Шоке в нашей искренней дружбе…

Вас же, любезная сударыня и дорогой друг, обнимаю от всего сердца с самыми искренними чувствами,

Ортанс Сезанн.

P. S.: Моя свекровь и Мари, золовка, помирились, какое счастье! Когда мы обоснуемся в Швейцарии, я пришлю Вам наш адрес{483}.

Вопреки расхожему мнению Ортанс не была бессловесной. Она умела вести беседу и могла писать. (Ее подпись на свидетельстве о браке поставлена уверенно и выглядит даже стильно.) Слог письма все же несколько высокопарный, и некоторые фразы нарочито искусственны; круг ее забот выглядит довольно ограниченным, а чувства банальны. Но это если придираться. Ортанс не могла похвастаться классическим образованием, которое получил Сезанн. В интеллектуальном отношении она была ему не ровня, зато попала в хорошее общество. Стиль послания лишен лоска, но написать и такое – задача не из простых. Здесь сочетаются будничность, светскость и дружеская тональность. Смешение эмоционального и условного тщательно продумано; есть и проблески искренних чувств, в том числе в постскриптуме. Близкой подругой Ортанс Мари Шоке все-таки не была, но наперсницей ее назвать можно.