Тропы Песен - Брюс Чатвин (1987)

Потом я увидел, как через весь сад ко мне направляется спортсмен-зануда. Он переоделся в футболку с символикой Движения за земельные права и удлиненные сине-зеленые шорты. Надо заметить, лицо у него было довольно приятное, хоть и с кисловатым выражением. Звали его Киддер. Резкий, восходящий тон, которым он завершал каждую свою фразу, придавал каждому его утверждению, даже самому догматичному, неуверенную и вопросительную интонацию. Из него вышел бы отличный полицейский.

– Как я уже говорил тогда в пабе, – сказал он, – эпоха таких исследований уже кончилась.

– Каких это – «таких» исследований?

– Аборигенам уже осточертело, что за ними подглядывают, как за зверюшками в зоопарке. Они призвали положить этому конец.

– Кто призвал положить этому конец?

– Они сами, – сказал он. – И их общинные советники.

– И вы – один из них?

– Да, – скромно подтвердил он.

– Означает ли это, что я не могу поговорить ни с одним аборигеном, не попросив предварительно разрешения у вас?

Он выставил вперед подбородок, опустил веки и посмотрел в сторону.

– Не желаете ли, – спросил он, – пройти обряд инициации?

И добавил, что если я пожелаю, то мне придется подвергнуться обрезанию, если я еще не обрезан, а затем еще и подрезанию: последнее, как мне конечно же известно, состоит в том, что тебе сдирают кожу с уретры, как банановую кожуру, а затем делают там надрез каменным ножом.

– Спасибо, – ответил я. – Я лучше воздержусь.

– В таком случае, – заметил Киддер, – у вас нет права совать нос в дела, которые вас не касаются.

– А вы прошли инициацию?

– Я… э… я…

– Я спрашиваю: вы прошли инициацию?

Он провел пальцами по волосам и заговорил более любезным тоном.

– Полагаю, вас следует ознакомить с некоторыми стратегическими решениями, – сказал он.

– Я весь внимание.

И Киддер, развивая тему, стал говорить о том, что священное знание является культурной собственностью туземных народов. Все знания такого рода, которые попали в руки белых людей, были исторгнуты у аборигенов или обманом, или силой. И теперь их следовало депрограммировать.

– Знание есть знание, – возразил я. – От него не так-то просто избавиться.

Он со мной не согласился.

«Депрограммирование» священных знаний, продолжал он, означает следующее: нужно изучить архивы, где собраны неопубликованные материалы, касающиеся аборигенов, а затем вернуть все важные страницы полноправным «владельцам». Это означает, что авторские права нужно отобрать у автора книги и передать описываемому в ней народу; фотографии нужно возвратить изображенным на них людям (или их потомкам); звуковые записи – тем, чьи голоса на них записаны, и так далее.

Я слушал Киддера и ушам своим не верил.

– А кто же будет устанавливать, – спросил я, – кто именно является этими «владельцами»?

– У нас есть способы добывать такого рода сведения.

– Это ваши способы – или их способы?

Он не ответил. Вместо этого, сменив тему, поинтересовался, знаю ли я, что такое чуринга.

– Знаю, – ответил я.

– И что же такое чуринга?

– Священная табличка, – сказал я. – «Святая святых» аборигена. Или, если угодно, его «душа».

Обычно чуринга представляла собой пластинку с овальным концом, вырезанную из камня или древесины мульги, испещренную узорами, в которых представлены странствия героя Времени Сновидений, приходящегося Предком владельцу чуринги. Согласно законам аборигенов, ни один непосвященный никогда не имел права глядеть на такую табличку.

– Вы когда-нибудь видели чурингу? – спросил Киддер.

– Да.

– Где?

– В Британском музее.

– А вы понимали, что, глядя на нее, вы поступаете незаконно?

– Никогда еще не слышал подобных нелепостей.

Киддер сложил руки и смял пустую пивную банку: кла-ац! Грудь у него ходила ходуном, как у зобастого голубя.

– Людей убивали и за меньшие проступки, – заявил он.