Адриан Моул: Дикие годы - Таунсенд Сьюзан "Сью"

Я немедленно позвонил из автомата у газетного киоска. Ответил какой-то крендель.

Д-р ПАЛМЕР. Кристиан Палмер у телефона.

Я. Д-р Палмер, меня зовут Адриан Моул. Я только что увидел вашу открытку в газетном киоске.

Д-р П. Когда можешь приступить?

Я. Приступить к чему?

Д-р П. Присматривать за этими проклятыми детьми.

Я. Но вы же меня совсем не знаете.

Д-р П. По голосу ты вроде ничего, а кроме этого доказал, что телефоном пользоваться умеешь. Значит, не полный болван. Все на месте – руки-ноги, зрение?

Я. Да.

Д-р П. За сексуальные приставания к спиногрызам-короедам сидел?

Я. Нет.

Д-р П. Какие-нибудь особо мерзкие личные привычки имеются?

Я. Нет.

Д-р П. Хорошо. Когда можешь приступить? Я тут сам по себе. У меня жена в Штатах.

Трубку уронили. Неожиданно я услышал вопль Палмера:

– Тамсин, немедленно закрути бутылку с отбеливателем, я кому сказал?!

Он снова подхватил трубку и продиктовал адрес на Бэнбери-роуд.

Я вернулся в киоск и спросил у Бьянки, какие газеты и журналы читает Палмер. Это может многое сообщить о характере человека. Список оказался загадочным.

Газеты: «Обсервер», «Дейли телеграф», «Сан», «Вашингтон пост», «Оксфорд мэйл», «Индепендент», «Санди таймс», «Тудэй».

Журналы: «Тайм-аут», «Частный сыщик», «Только 17», «Вог», «Невесты», «Форум», «Компьютерный еженедельник», «Личный женский журнал», «Пари-Матч», «Садоводство сегодня», «Хелло!», «Зритель», «Литературное обозрение», «Социалистическая застава», «Бино», «Еженедельник рыболова», «Каноист», «Виз», «Интерьеры», «Гол!».

Я перебил:

– Должно быть, счет за периодику у Палмера гигантский. И как он по нему платит?

– Нерегулярно, – ответила Бьянка.

Воскресенье, 21 апреля

Доктор Палмер – высокий, худой, с прической как у Элвиса Пресли, когда у того начался период «серебряных плащей в Лос-Анджелесе». Встретил он меня довольно странно:

– На бал-маскарад собрался? – Палмер засмеялся и пощупал лацканы моего блейзера.

Я пробурчал что-то нейтральное, а он спросил:

– А борода – настоящая?

Я заверил его, что бороду отращивал сам. Тогда он спросил:

– Сколько тебе лет?

– Двадцать четыре, – ответил я.

Палмер снова странно рассмеялся, точно залаял:

– Двадцать четыре – так какого же дьявола ты ходишь тут, как чертов Джек Хокинс?[31]

– Кто такой Джек Хокинс? – спросил я.

– Кинозвезда, – ответил он. – Джека Хокинса все знают. – Почему-то он выглядел раздраженным. Потом добавил: – Ну, то есть, если людям не двадцать четыре года.

Мы по-прежнему стояли на ступеньках его развалюхи. У порога выстроился ряд немытых молочных бутылок. Из двери выскочил ребенок неопределенного пола и стал дергать Палмера за штанину:

– Посмотри, какая здоровая вывалилась! Посмотри, папа!

Мы втроем вошли в гигантскую комнату, казавшуюся одновременно кухней, гостиной и кабинетом. Посреди стоял горшок в виде слоника. Д-р Палмер заглянул в горшок и воскликнул:

– Тамсин, да это поистине великолепный кусок говна!

Я отвел взгляд, когда он выносил горшок из комнаты. Затем раздался крик:

– Альфа! Гриффит! Идите посмотреть, что у Тамсин получилось!

По лестнице загрохотало. Я выглянул в прихожую и увидел, как двое других андрогинных детей заглядывают в горшок и кричат: «Ух ты!» и «Мега-срань!»