Протокол «Сигма» - Ладлэм Роберт (2008)

— Но если те люди, которые убили его, которые знают, что он мертв, каким-то образом выследили меня...

— Если бы они выследили вас, то мы с вами сейчас не сидели бы здесь, — веско заметил Бен. — Вы уже были бы мертвы.

Лизл опять умолкла. Затем спросила:

— А как вы сюда добирались?

Бен подробно рассказал о частных самолетах и случайных автомобилях, которые он использовал на своем окольном пути. Он знал, что описание принятых им предосторожностей поможет ей успокоиться. Женщина кивнула, и в ее глазах он увидел благодарность.

— Насколько я себе представляю, все эти предосторожности стали главной частью вашего с Питером образа жизни, — сказал Бен. — Питер рассказал мне, что это вы изобрели его ложную смерть. Это было блестяще.

— Если бы это было так блестяще, как вы говорите, — с печальной иронией ответила Лизл, — им никогда не удалось бы снова найти его.

— Нет. Я виню в этом только себя. Мне не следовало никогда приезжать в Швейцарию. Не окажись я здесь, эти паразиты не вылезли бы из своих щелей.

— Но откуда вы могли знать, как на самом деле обстоят дела? Вы же не думали, что Питер жив! — она повернулась и посмотрела ему прямо в глаза.

Ее кожа была очень бледной, почти прозрачной, а каштановые волосы отливали темным золотом. Она была очень стройной; простую белую блузку приподнимали небольшие идеально округлые груди. Ее красота казалась чрезмерной, даже экстравагантной.

Ничего удивительного, что Питер решил расстаться со всем, что у него было, чтобы прожить жизнь с этой женщиной. Бен чувствовал властную притягательность этой красоты, но твердо знал, что никогда в жизни не поддастся этому влечению.

— Вы живете не под своим настоящим именем, — заметил он.

— Конечно, нет. Все мои местные знакомые знают меня под другим именем. Я совершенно официально поменяла его. Маргаритой Хубли звали сестру моей бабушки. А насчет Питера им было известно только то, что он был моим дружком, канадским начинающим писателем, которому я немного помогала. Они знали его тоже под другим именем...

Ее голос упал до шепота; она умолкла и на несколько секунд уставилась в темное окно.

— Тем не менее он продолжал поддерживать кое-какие из своих контактов — с теми, кому он, безусловно, доверял. Он называл их своей “системой раннего оповещения”. А потом, несколько дней назад, когда ему позвонили и рассказали о кровопролитии на Банхофштрассе... Он понял, что там произошло. Я умоляла его ничего не делать. Но нет, он настоял на этом! Сказал, что у него нет выбора. — Черты ее лица исказились в презрительной гримасе, голос сорвался на пронзительное рыданье. Сердце Бена сжалось от боли.

Она снова заговорила слабым, сдавленным голосом:

— Он должен был защитить вас. Уговорить вас уехать из страны. Он должен был спасти вашу жизнь, невзирая на то, что сам подвергался при этом смертельной опасности. О, боже, я говорила, что ему не следует ехать. Я просила, я умоляла его.

Бен взял ее за руку.

— Мне так жаль...

А действительно, что он мог сказать? Разве можно передать словами, как ему мучительно больно, что пришлось умереть Питеру, а не ему самому? Он скорбит, что все сложилось так, а не иначе. И еще одно — он любил Питера гораздо дольше, чем она.

Голос Лизл снова смягчился.

— Я ведь даже не могу попросить, чтобы мне выдали его тело, не так ли?

— Нет. И никто из нас не может.

Она сглотнула слюну.

— Вы знаете, Питер очень любил вас...

Ему было очень больно слышать это. Он вздрогнул.

— Мы много дрались. Я думаю, что это наподобие того закона физики, знаете, где говорится, что каждое действие вызывает равное противодействие.

— Вы, двое, не просто выглядели похожими, но и были очень схожи между собой.

— Не слишком.

— Это может сказать только близнец.

— Вы меня совсем не знаете. По темпераменту, по эмоциональному настрою мы были совершенно разными.