Тривейн - Ладлэм Роберт (1995)

— У вас есть сомнения, мистер Тривейн? — удивленно спросил Митчелл Армбрастер, сенатор от Калифорнии, маленький и веселый толстяк, за которым прочно укрепилась репутация остряка. — Что ж, понятно, — продолжал он иронически, — мы с ними рождаемся и растем... Чем же вызваны ваши сегодняшние сомнения, мистер Тривейн? Может быть, уместностью наших слушаний?

— Мои сомнения вызваны тем, — ответил Тривейн, — что подкомитету вряд ли будет дан статус некоего независимого органа. И я искренне надеюсь, что на слушаниях этот вопрос будет рассмотрен самым серьезным образом!

— Похоже, — не удержался от реплики Нэпп, — вы ставите нам ультиматум, мистер Тривейн?

— Ни в коем случае, сенатор, ничего даже близкого к ультиматуму я не имел в виду, — ответил Тривейн.

— И все же, — продолжал Нэпп, — ваша просьба кажется мне в высшей степени дерзкой! Вы что, намерены вызвать Сенат Соединенных Штатов на суд и испытать его на прочность?

— Мне не приходило в голову, что это суд, — мягко заметил Тривейн, уклоняясь от прямого ответа.

— Интересный подход! — усмехнулся Армбрастер.

— Хорошо, мистер Тривейн, — снова заговорил Джиллет, — ваша просьба внесена в протокол и обязательно будет рассмотрена. Вы удовлетворены?

— Да, конечно. Весьма признателен вам, господин председатель!

— Еще несколько замечаний, — сказал Джиллет, — и мы приступим к обсуждению.

Несколько минут Джиллет говорил о вопросах, которые будут рассмотрены. Он подчеркнул, что их можно разделить на две группы: к первой относится обсуждение кандидатуры Эндрю Тривейна, ко второй — анализ предполагаемых конфликтов.

— Заканчивая свое выступление, — сказал Джиллет, — я бы хотел услышать от вас, уважаемые господа, предложения или дополнения по нашей повестке дня, если, конечно, они у вас есть.

— Разрешите, господин председатель?

— Сенатор от Вермонта, пожалуйста.

Джеймс Нортон, разменявший недавно седьмой десяток, обладатель сильно тронутой сединой шевелюры, говоривший с заметным восточным акцентом, посмотрел на Тривейна.

— Господин заместитель министра, мистер Тривейн, — глядя на бывшего заместителя министра, сказал тот, — уважаемый председатель, как всегда, весьма четко рассказал нам о том, чем мы будем заниматься. Вполне понятно, что сейчас мы начнем обсуждать вопросы, входящие в компетенцию подкомитета, а также те противоречия, которые возникнут в процессе его деятельности. Но мне хотелось бы, мистер Тривейн, поговорить и о ваших взглядах, о вашей, так сказать, философии... Не могли бы вы сказать, мистер Тривейн, с кем вы?

— Конечно, сенатор! — улыбнулся Тривейн. — Могу заверить вас, что по отношению к подкомитету я занимаю общую с вами позицию.

— А мы пока еще ничего не утвердили, — грубо вмешался в их разговор Алан Нэпп.

— В таком случае мне остается повторить то, что я уже сказал, — мягко ответил Тривейн.

— Господин председатель, — обратился к спикеру Уолтер Мэдисон, слегка коснувшись руки Тривейна, — могу я поговорить с моим клиентом?

— Да, конечно... мистер... э... Мэдисон...

Сенаторы, сидевшие на возвышении, чтобы продемонстрировать свою деликатность, принялись проговариваться между собой и шелестеть бумагами; при этом большинство из них не сводило глаз с Тривейна и его адвоката.

— Энди, что вы делаете? Вы хотите скандала?

— Я делаю только то, что наметил...

— Но зачем?

— Хочу, чтобы все было ясно с самого начала! Хочу знать, что думает каждый из них, и пусть мнение каждого занесут в протокол. Если они ответят на все мои вопросы, значит, они поняли, чего я от них ожидаю.

— Но тем самым вы берете на себя функцию сената!

— Полагаю, что да.

— Чего же вы добиваетесь?

— Я должен подготовить поле битвы... Можете расценивать мои слова как вызов!

— Ваш вызов? Но какой? Почему?

— Потому что между нами огромная разница...

— Что вы хотите этим сказать?