Тривейн - Ладлэм Роберт (1995)

— И тем не менее это так! Знаете, Тривейн, мы с Болдвином часто беседуем — так вот, как с вами. Иногда наши разговоры длятся часами. Мы, два старика, встречаемся в каком-нибудь клубе или библиотеке, вот как эта, пьем дорогое бренди и разговариваем. Слуги краем глаза следят за тем, не нужно ли нам еще чего-нибудь. Комфорт — главное для наших усталых, богатых, все еще дышащих тел... Мы делим планету на две части и стараемся убедить друг друга, что одна часть должна делать, а чего не должна... Вот и все. И никаких проблем с чужими интересами и побудительными мотивами. Остается сам образ жизни в чистом виде. Нас интересует только «что» и «как», но ни в коем случае — «зачем», «почему».

— Все тот же инстинкт выживания племени.

— Верно... И сам Фрэнк Болдвин, самый жесткий из всех известных мне ростовщиков, одна подпись которого может разорить небольшое государство, точно так же, как вы, Тривейн, говорит мне о том, что решение лежит где-то под тем огромным количеством воинствующей лжи, которая постепенно завоевывает мир. А я отвечаю ему, что никакого решения нет и вообще нет ничего, что могло бы хоть как-то повлиять на ход вещей...

— В мире всегда что-то меняется... И я согласен с Болдвином в том, что обязательно должно быть решение!

— Решение, Тривейн, есть не что иное, как постоянные искания одиночки, чередование надежд и отступлений... Вот что такое решение...

— Но ведь вы сами сказали, что люди не могут постоянно находиться в кризисе: это противоречит их природе!

— А такого и не бывает. После кризисов всегда следует некоторое отступление, периоды передышки...

— Но ведь они, являясь подготовкой к следующему кризису, не менее опасны... Следует найти лучший путь — он обязательно существует!

— Только не в этом мире... Мы уже опоздали...

— Снова не могу с вами согласиться! Мы еще только подошли к точке отсчета!

— Хорошо, тогда давайте поговорим о ваших собственных делах. Вы уже достаточно повидали, и мне хотелось бы узнать, как вы собираетесь претворить в жизнь свою систему сдержек и противовесов? А ведь по существу стоящие перед вами проблемы похожи на проблемы государств-союзников. С чего вы хотите начать?

— С подбора подходящей модели... Причем с широким спектром действия...

— Генеральному инспектору это удалось, именно поэтому мы создали Комиссию по военным ассигнованиям. То же самое, кстати, в свое время задумала и Организация Объединенных Наций, в результате чего мы получили Совет Безопасности. Но кризисы как были, так и остались, ничто не изменилось.

— Мы должны продолжать поиски... — начал было Тривейн, но Хилл перебил его.

— Решения, хотите вы сказать? — с победоносной улыбкой закончил он фразу. — Так его всегда ищут! Улавливаете мою мысль? Я хочу сказать, что пока продолжаются поиски решений, мы можем перевести дух...

Тривейн почувствовал, что тело его в мягком кожаном кресле затекло, и переменил позу. Именно в этом кресле он сидел десять недель назад на встрече с президентом.

— Не могу согласиться с подобным взглядом на вещи, мистер Хилл, — упрямо повторил он. — Это ошибочно и недолговечно... В мире есть более совершенные машины, нежели сработанные наполовину эшафоты. И мы найдем их...

— И все-таки я повторю свой вопрос, Тривейн. С чего вы начнете?

— Да я, собственно, уже начал, мистер Хилл, — ответил Тривейн. — Я имею в виду свои слова о поисках подходящей модели... Это должно быть некое предприятие, весьма крупное для того, чтобы требовать значительных вкладов, и многопрофильное — чтобы привлечь большое количество подрядчиков и субподрядчиков. Проект охватит двенадцать штатов, мистер Хилл! И уже нашел нечто подобное...

Не спуская с Тривейна глаз, Хилл задумчиво потер подбородок своими тонкими пальцами.

— Вы намерены заняться лишь одним предприятием? — с явным разочарованием спросил он. — Показать пример?